— Надо с утра отогнать «Нюську» в сервис, — пробормотала, словно бы про себя, Татьяна. «Нюськой» она ласково именовала «девятку». — Позвони утром Чернозерскому, скажи, что машина не на ходу.
— Разберемся, — буркнул промокший Андрей.
У Покровки они свернули налево и через пару минут подъехали к дому. Выбираясь из салона, Андрей совершенно автоматически посмотрел на темные окна подъезда. Только в квартире Анны Михайловны горел ночник. Темный старческий силуэт невесомо колыхался между стеклом и ситцевой занавеской.
— Надо отсюда переезжать, — задумчиво сказала Татьяна, запирая машину и включая сигнализацию. — Она меня с ума сведет.
— Анна Михайловна?
Татьяна кивнула.
— Никакой личной жизни. Как это она не догадалась дырок в стенах насверлить, чтобы шпионить было сподручнее.
— Что ты накинулась на человека. — Они вошли в подъезд. — Безобидная бабулька. Со странностями, конечно, но у нас таких странных — полстраны.
— У этой «безобидной бабульки» хватка как у бульдога. Вцепится — не оторвешь. И на каждого из жильцов досье толщиной в три пальца. Где-нибудь под кроватью запрятаны, помяни мое слово. Кто во сколько куда ушел, кто во сколько к кому пришел, сколько отсутствовал, сколько пробыл в гостях. С точностью до секунд.
— Ну, мания у нее. Болеет человек. Не обращай внимания.
— Терпеть не могу, когда за мной шпионят, — вздохнула Татьяна. — Ненавижу просто. Иногда такая злость берет, кажется, взяла бы и убила, как Раскольников старуху-процентщицу.
— Ты, Тань, за речью следи. Не приведи господи, божий одуванчик услышит. Враз стукнет куда надо. Мол, в квартире за номером таким-то проживают потенциальные убийцы.
Сказал и осекся. Перед глазами встала картина: таз, до краев заполненный красноватой водой, в которой плавают его, Андрея, брюки. А ведь он еще собирался вынести на помойку перепачканные кровью вещи.
Они шагнули в темноту прихожей. Щелкнул выключатель, и широкий, длинный коридор залил приглушенный свет.
— Слава богу, — с облегчением протянула Татьяна, сбрасывая пальто. — Устала. Вообще я дом люблю больше, чем…
Окончание фразы поглотила невнятность — Татьяна скрылась в спальне. Андрей суетливо огляделся. Пальто и пиджак лежали в ящике для белья, брюки он собственноручно, — точнее, собственноножно — запинал под ванну. Оставалось незаметно сложить вещи в пакет и выскользнуть из квартиры.
В случае чего, подумал Андрей, скажу, выносил мусор. Он на цыпочках прокрался в кухню, открыл шкафчик, в котором хранились хозяйственные принадлежности, и достал пару пакетов для мусора. Следом заглянул под раковину, вытащил мусорное ведро и поменял пакет. Во второй Андрей собирался сложить окровавленные вещи.
Единственный вопрос, на который он не мог дать четкого ответа: «Зачем выбрасывать вещи?» Кровь на пальто и брюках еще не означает, что он кого-то… Вот и выплыло слово, которого Андрей так боялся. «Убил». «Ты действительно в это веришь? — спросил он себя и сам же себе ответил: — Не знаю. Слишком много возникает странных вопросов. Откуда на моей одежде кровь? И о чем говорил старик в черном? „Это вы убили их всех“! Кого „их“? И сколько этих таинственных „их“? С другой стороны, стоит ли верить трепу какого-то сумасшедшего старика?»
Последняя мысль облегчения не принесла. Андрей мог сколько угодно делать вид, что ему все равно, но факт оставался фактом: старику удалось его напугать. Поселить в голове двух белых червей: тревогу и страх. И они усердно точили его, Андрея, мысли, прогрызая насквозь. Как бы там ни было, не стоит оставлять окровавленные вещи в квартире.
Он прокрался в ванную, осторожно включил свет и бесшумно закрыл дверь на щеколду.
Поставив мешок с мусором на пол, Андрей потянулся к сетчатому пластиковому ящику для белья, ухватился за крышку, потянул осторожно. Та едва слышно щелкнула и поддалась. Андрей перевел дух. По его лицу густо тек пот. Надо же, а он-то думал, что почти не волнуется.
Шаги в коридоре. Андрей застыл, словно памятник с эпическим названием: «Ужас растерянности». Прислушался, почти не различая звуков, кроме противного звона в ушах да громового биения собственного сердца. Нет, показалось. Он запустил руку в корзину, и… из жара его бросило в холод. Пальто исчезло. Пиджака тоже не было, но почему-то именно отсутствие пальто поразило Андрея больше всего. Он, уже не таясь, откинул крышку. Нет, сверху лежит аккуратно свернутое постельное белье. Может быть, подумалось ему, ты сунул их ПОД белье, просто забыл в спешке? Надеясь на чудо, Андрей принялся ворошить пододеяльники, простыни и наволочки. Пальто исчезло. Пиджак тоже. Он опустился на колени, заглянул под ванну. Собственно, Андрей увидел именно то, что ожидал увидеть. То есть ничего. Брюки исчезли вместе с пальто и пиджаком. Кто-то побывал в квартире, пока он сидел за столом у Чернозерского. Этот таинственный «кто-то» спокойно открыл дверь — не взломал, а именно открыл, — вошел, забрал окровавленные вещи и вышел, заперев входную дверь на замок.