Покров не особо верил в своего нового друга, пытающегося помочь ему в амурных делах.
— Квиксейв, даже если нам каким-то образом удастся победить своими силами, спасения жизней недостаточно. Справедливость должна восторжествовать. Август не может продолжать травить людей и тем более не может и дальше использовать дочь Коста. Он не должен избежать наказания за свои преступления, как и Манада.
— Я знаю. — Став свидетелем того, как Молниеносный зад опустошает Новый Рим в одном цикле и усугубляет его разрушение в другом, Райан поклялся свергнуть бессмертного императора. И, возможно, он был единственным, кто на это способен. — Но ты можешь оставить Августи мне. Если ты позаботишься о вакцине Кровотока, мой прозрачный друг, клянусь, я разрушу фабрику «блаженства» и верну тебе дочь Джули Коста. Взрывать вещи — моя страсть в жизни.
— Зря ты ждёшь, что Лео и остальные будут стоять в сторонке, пока всё не закончится.
— У Мехрона есть другие базы, — сказал Райан, и глаза вигиланта расширились в тревоге. — Бункер под Свалкой — один из многих, но я записал их местоположение. Солнышко может заняться ими, пока мы разбираемся с ситуацией здесь, в Новом Риме. Когда его наследие будет уничтожено, мы, наконец, сможем навсегда изгнать призрак Мехрона.
Если повезёт, база Мехрона также может привести к самоподрыву «Бахамута», не позволяя никому больше использовать орбитальный лазер.
— А Манада? — спросил Покров. — Гектор сумасшедший, Фоллаут ещё безумнее, а Терновник солгал нам.
— На самом деле, хотя его чувство моды и говорит об обратном, я считаю, что наш дорогой садовник — самый чистый из них.
Райан вспомнил, как Энрике в конце предыдущего цикла жаловался своему брату на то, что тот солгал ему. И Жасмин рассказала курьеру, что менеджер должен был руководить производством поддельных Эликсиров, пока не посетил «Лабораторию шестьдесят шесть» и не ушёл с отвращением. Должно быть, грязный секрет своей семьи он узнал именно тогда.
Атомный крушитель был слишком фанатичен, чтобы отступить, а его отец — слишком прогнившим. Но Терновник… Райан ошибочно принял садовника за тайного суперзлодея, но сердце у того было на месте.
Энрике был копией Ливии в Dynamis — человеком с благими намерениями, пытающимся реформировать свою организацию изнутри, но слишком связанным любовью к семье, чтобы занять жёсткую позицию. Им обоим нужно встать во главе, чтобы Новый Рим познал мир.
Убрать Гектора Манада будет легко: Райану нужно было лишь раскрыть его коррумпированность и союз с Жирнибалом Лектером.
Однако Фоллаут не отдаст власть без боя.
— Мы можем работать с Зеленью, чтобы убрать скелеты из шкафа его компании, — сказал Райан. — Думаю, в душе он хочет действовать, но не знает, как именно. Если ты предоставишь ему убедительные данные об опасности, которые представляет чудо-препарат его компании, он может сменить сторону.
— Я сообщу Лео и Стичу о твоём плане, но ничего не могу гарантировать. — Покров сделал короткую паузу. — Ты сказал, что Псишок нападёт на приют в Ржавом городе 10 мая?
— Да, и мы контратакуем сразу же после.
— Причина, по которой Карнавал был таким эффективным, заключалась в моей матери, — сказал Покров. — Теперь я понимаю, почему. После того, как она заболела, я попытался принять эстафету, но я не вижу будущего. Но ты видишь, Квиксейв. Это почти несправедливо.
— Поверь, я заслужил эти знания.
Матиас ничего не сказал, внимательно изучая Райана. Его взгляд упал на маску и шляпу курьера, лицо вигиланта напряглось. Полминуты он молчал, словно пытаясь что-то понять.
— Ты влюбился в меня? — спросил Райан. — Поверь, со мной это постоянно происходит.
— Как далеко ты можешь вернуться?
Курьер был рад, что его лицо скрывала маска.
— Что, прости?
— Это не может быть просто видение альтернативных временных линий. Ты знаешь слишком много, слишком много ярких деталей. Даже такой могущественной Синей, как моя мать, с большим трудом удалось бы получить секреты, которые ты раздаёшь, как конфеты, а ты — Фиолетовый. Ты знаешь меня.
Чтоб его, он был слишком проницателен.
— Ты не просто замораживаешь время, — предположил Матиас. — Ты его контролируешь. Ты хронокинетик.
Первым побуждением Райана было отрицать правду, ввести в заблуждение.
Вместо этого он придержал язык за зубами и обдумал, что сказать.
На протяжении веков курьер не раскрывал свои карты. Его злоключения с Алхимо и многими другими научили его осторожности. Но в какой-то момент эта осторожность переросла в паранойю, и он перестал кому-либо доверять. Доверие было улицей с двусторонним движением, открытой раной.