Я клевал носом, пытаясь не упасть лицом в тарелку с остатками соуса.
Усач рассмеялся надо мной, уже привычно качая головой.
— Да, парень, тяжело тебе пришлось. Жаль, не могу тебя ночевать устроить, через час мне в Нью-Кэп лететь.
Я боролся с сонливостью изо всех сил. Подняв подбородок повыше, я выпрямил спину и упрямо сжал кулак.
— Я хочу лететь с вами. Возьмите меня с собой.
Усач вздохнул.
— Совсем идти некуда, нэ?.. Зовут-то тебя как, мальчик?
— Джейк, — ответил я, уже не осторожничая. — Мне девять с половиной лет, я учусь на отлично и всю жизнь мечтал стать военным! Потому мне очень-очень нужно наверх!.
— Уверен, что оно тебе надо? Конечно, нет сейчас людей более уважаемых, чем вояки, да вот мрут они куда быстрее обычных людей… Ладно, раз так хочешь, сейчас решим, как оно будет, — сказал усач, доставая плоский комм из кармана куртки и набирая несколько цифр номера.
— Бабуля, дорогая! Триста лет не слышал тебя! Спите уже, нэ? Прости-прости. Как сама, как Долли? Да, прекрасно, все прекрасно, ночью буду у вас! Бабуля, у меня к тебе есть такое дело!..
Дальше я не слышал. Усач отошел в дальний угол, звук его голоса утонул в шуме других голосов. После разговора с бабулей он набрал еще чей-то номер и сказал всего пару слов, оборачиваясь на меня. Это выглядело довольно подозрительно, но у меня просто сил не было об этом беспокоиться.
Будь что будет.
— Давай, в общем, решай, мальчик Джейк, — сказал Усач, возвращаясь к моему столику. — В Нью-Кэпе у меня есть дальняя родственница, вроде как бабуля. Она старая больная женщина, воспитывающая маленькую внучку — им не помешает мужская помощь дома. Уверен, что можешь просто взять и сбежать наверх? Если тебе некуда пойти, то ты можешь… Так, у тебя какие отметки о родителях на удостоверении?
— Никаких, — сразу заверил я. — Вместо всей родни прочерки, я сирота. И пойти некуда, точно-точно. Хочу в Верхний Город!
— А с учебой как? — продолжал беспокоиться Усач. — Искать же тебя будут, как минимум в школе!
— Попрошу перевода туда, где буду жить дальше! — настаивал я. — У меня по всем предметам выше девяноста, мне не откажут, нужно только попасть наверх!
— Успокойся, попадешь, раз так хочешь, — развел руками Усач. — Запишу тебя как разового помощника. Вот и прокатимся вместе. Не зря же я майору обещал, в конце концов…
***
Я ожидал от полета за облака многого. Сперва-то я вообще планировал ехать зайцем и прятаться всю дорогу в темноте за коробками и ящиками. Затем, положившись на Усача, решил, что как настоящий помощник поеду впереди, в кабине пилота, и буду всю дорогу гордо глядеть в иллюминатор.
На деле же я постыдно уснул в кресле, едва на мне застегнулся автоматический ремень безопасности.
Мне редко снятся сны — наверное, мозгу хватает мощности, чтоб обрабатывать все миллионы получаемых за день образов. Хотя, возможно, я их просто не запоминаю.
Тот сон в кабине воздушного грузовика был особенным. Я знал, что сплю, пристегнутый ремнями в кресле, но при этом чувствовал невесомость, видел черноту космоса с россыпью мелких колючих звезд, видел крылья, трепещущие по бокам от меня, как два солнечных языка-протуберанца.
Желтые крылья огненной птицы. Знакомые-знакомые.
Это длилось один пронзительный миг, затем картинка сменилась. Вокруг теперь высились витые мраморные колонны, подо мной были бархатные подушки, а прямо перед лицом улыбалась золотыми зубами жирная рожа старика в огромной шапке с перьями и драгоценными камнями. Я-не я почувствовал чужое омерзение и страх, чужие тонкие смуглые ноги вскочили с подушек, пытаясь удрать, но ничего не вышло.
Еще картинка. Тучная женщина с круглым рыхлым лицом и мертвыми серыми глазами поднимает руку и наотмашь бьет меня по лицу. Я-не я ощущаю вкус крови во рту, но не смею защититься, терплю, чувствуя, как чужая холодная ярость капля за каплей переполняет сознание.
Снова другая картинка. Надо мной два огромных человека — или это я такой маленький? Я-не я не вижу их лиц, только ноги: одни тонкие, в туфлях, другие потолще, в джинсах и начищенных ботинках. Эти люди о чем-то спорят, громко, до визга, а я-не я заливаюсь чужими слезами, хотя понимаю, что никто не услышит.
Новая картинка — и это уже реальность. Я снова я, под спиной упругость спинки кресла, на груди ремень безопасности, ноги затекли от неудобной позы. Голова еще тяжелая и мутная спросонок.
— Доброе утро, — весело сказал с водительского кресла усач. — Пока ты спал, мы успели прилететь. Садимся, готовься!
Я потряс головой, выгоняя остатки сна. Сквозь лобовое стекло перед нами виднелись огни посадочной полосы Нью-Вашингтона.
***
В аэровокзале меня осмотрела скучающая женщина в синем таможенном комбезе, отсканировала карточку удостоверения, сунула на секунду нос в сумку, просветила меня вместе с ней сканером и отпустила, легонько шлепнув по спине.
— Добро пожаловать в Нью-Вашингтон, — дежурно сказала она, тут же отворачиваясь к другому прилетевшему.
Я обиженно потер между лопаток и решил, что привычка взрослых походя прикасаться к тебе — первое, от чего стоит отучать всех, кто будет со мной общаться. Личное пространство должно оставаться личным, даже если ты просто маленький ничейный мальчик.
Усач меня ждал на выходе из аэровокзала.
— Сейчас груз сдам, и будет следующий рейс, — сказал он грустно. — Вот по этому адресу иди, не заблудишься. В Нью-Кэпе тебе ничего не грозит даже на улице ночью. Встретишь полицейского — так и скажи, что с вокзала, к бабуле бежишь.
Я мельком скользнул взглядом по экрану комма, где был записан адрес.
— Запомнил. Понял. Спасибо большое, — искренне поблагодарил я, поднимая голову, чтоб посмотреть в доброе лицо.
— Как запомнил? Запиши, нэ? — встревожился усач.
Но я уже побежал наружу. Усач только и успел махнуть мне вслед рукой.
Пройдя пластиковые раздвижные двери, я затормозил на ступеньках, чувствуя, как колотится прямо в горле сердце. Остановившись, я втянул воздух носом.
Здесь, в городе, где не жгут бензин, где не дымят заводы, куда не свозят мусор огромными кучами, где не гниет от кислых дождей земля, а дома не покрыты плесенью от вечной влажности — здесь пахло совершенно незнакомо, странно, непонятно. Чем-то свежим и легким, и теплым, и живым.
Несколько минут я не мог прийти в себя, делая один вдох за другим, стараясь наполнить легкие как можно большим количеством этого густого воздуха, едва держась на ногах от головокружения и внезапной слабости. И только потом что-то кольнуло меня, будто силой заставив поднять голову.
Там, сверху, не было туч.
Только черное-черное небо с мельчайшими яркими звездами, почти как в одном из моих недавних снов. Из-за домов медленно выплывали пятнышки покрупнее — искусственные Луны.
Вот то небо, о котором я мечтал. В Верхних Городах видно звезды. На миг они показались мне миллионом пугающих глаз, но я не успел подумать об этом.
Где-то далеко пять раз пробили часы, заставив меня вздрогнуть. Я уговорил себя вернуться в реальность, опустил голову и представил перед глазами экран комма с адресом, который предстояло найти.
========== Глава 4. Лола. ==========
Теплая ночь, слегка ветреная, но сухая, безоблачная, спокойная. Незнакомые запахи. Непривычные, непонятные звуки. Яркие краски вместо однообразной серости.
Я с удивлением таращился на все вокруг — на живые деревья, на широкие пружинящие тротуары, на невысокие разноцветные здания, на витрины, заполненные разными разностями, на мигающие предупреждающим желтым светофоры и гладкие, будто шелковые дороги.
Никого вокруг. Только легкий ветер рядом со мной на пустом тротуаре. Светло, несмотря на темноту ночи.
По всему городу горели фонари и сотни матовых лампочек под рекламами, вывесками и витринами.