Паренёк смутился. Уже лучше. Пусть лучше смущается, нежели напрягается словно боевая пружина готовая к выстрелу. — Скажи, ты хочешь поскорее уйти с арены, и вернуться к пыточным дел мастерам? — Не хочу. Но ведь я украл твою добычу. Неужели ты это оставишь безнаказанным?
— Передашь мне двадцать очков, и будем считать что этого недоразумения не происходило. — А как я тебе передам очки? Как я слышал, у другого грешника можно забрать очки только путём убийства. — На этот счет не переживай — Взмах рукой, будто он спросил о чём-то незначительном — Дай мне руку с клеймом, и пожелай перевести очки на мой счёт.
Парнишка снова завизжал. Да, ему определенно не было и двадцати пяти лет на момент смерти. Скорее всего лет двадцать, может быть двадцать три. Но до чего же я докатился! Уже готов простить кражу, ради того, чтобы лишний раз поупражняться в красноречии. А ведь при жизни я ворам руки в кислоте варил…
Мой счёт пополнился девятью очками, и теперь был равен двенадцати. А парень то не такой святой, каким хочет казаться. Завалил четырёх ксеносов, не считая моего. Копьё метает аки спартанец. Очень интересный индивид! Конечно было бы безопаснее прибить его, и не париться, но я уже начинаю превращаться в быдло, которое так презирал. Нет, речь аристократа должна быть чистой, и я буду сопротивляться превращению в "мясо" столько, сколько смогу. Что-же, значит буду и дальше играть роль доброго и слепого учителя. Посмотрим, кто кого переиграет.
***
Внезапно течение времени ускоряется, смазывается, и я осознаю себя насаженным на лезвия когтей.
— Извини, но мне нужнее этот выходной. — Я хрипел захлёбываясь кровью, пытался избавиться от инородного металла в своей спине. Однако мальчишка этого не позволял, ещё глубже распарывая рану.
— Ты спрашивал меня о том, сколько циклов я провёл в аду. Спрашивал о том, за что я сюда попал. Так вот, в Аду я примерно около шестидесяти трёх тысяч циклов, точную цифру ты уж извини, но я давно забыл. А попал я сюда за те зверства, что совершил во время похода третьего рейха. Кстати, а как быстро Германия победила в войне?
Несмотря на то, что лёгкие всё больше наполнялись кровью, я рассмеялся. Однако уже через пару секунд зашелся кровавым кашлем.
— Фашистские выблядки захлебнулись кровью в этой войне. Я лично отправил на тот свет с две сотни этих тварей.
В этот момент я зашелся кровавым кашлем, казалось будто я сейчас выхаркаю лёгкие вместе с кровью, лезвия в моей спине дёрнулись, и ещё сильнее расширили рану. Сознание поплыло, и наступили мгновенья сладкого забытья. Открыв глаза, я увидел что самолёт уже заходит на посадку.
Подумать только, какая ирония. Сотни человек считали меня демоном ночных кошмаров, и вот теперь кошмары снятся уже мне. Нужно ускориться, Ад не любит отпускать свою добычу.
Глава 3 (Старый друг)
Ко мне обратился мой провожатый, и сообщил о том, что мы сейчас в Краснодаре, и нужно пересесть на другой самолёт.
Я вышел из самолёта, и проследовал за провожатым, обдумывая по пути свои дальнейшие действия. Однако мои мысли прервала резкая головная боль. Картинка перед глазами стала раздваиваться и смазываться. Но всё это отошло на второй план после того, как я почувствовал будто гигантский холодный склизкий спрут стал обвивать меня своими щупальцами, и вытягивать из тела. Нос стал забивать тошнотворный запах серы. Раскалённый пепел стал забивать лёгкие, от чего мне стало тяжело дышать. Меня охватил животный ужас.
— Нет. Нет! Я ведь сбежал, у Ада нет власти в этом мире! Я всеми конечностями вцепился в сосуд, словно утопающий в соломинку. Барабанные перепонки лопнули, и я перестал слышать звуки окружающего мира. Однако взамен шуму аэропорту, крики мириадов пытаемых душ. Я понял, что я проигрываю эту битву. Физическое тело от такого перетягивания каната погибнет уже минут через десять. Я в панике стал читать зубодробительный текст призыва. Если пернатый мне сейчас не поможет, то меня уже ничего не спасёт. Ад не даст мне второго шанса на побег.
Через минуту у меня лопнули сосуды в глазах, и взор застлали кровавые пятна. Однако спустя несколько секунд напор Ада стал слабеть, а я почувствовал чужое внимание. По мере того как щупальца Ада отпускали мою душу, меня заливало энергией, которая была словно холодный анальгетик. Боль не отпускающая меня ни на мгновенье с начла Адского курорта, отступила. Я бы отдал все свои деньги, акции и артефакты только бы это не прекращалось. Я знаю что это временно, но я буду смаковать каждое мгновение этого потрясающего ощущения, каждую каплю этой энергии, как самое дорогое и сладкое вино этого мира.