- Мистер Кинни, я бы советовал вам погулять по городу, посидеть в кафе, сходить в парк, в общем, отдохнуть. И, по возможности, ни о чем не думать. Наблюдение я сниму. Поверьте, так будет лучше для всех.
И я ему поверил. Я шлялся по зеленым улицам, глядя на свое отражение в зеркальных витринах, смотрел на старые постройки в викторианском стиле и даже, как истинный провинциал, наконец-то сходил к мемориалу Линкольна. И только в одну сторону я старался не смотреть, в сторону белоснежного комплекса зданий Капитолия, где мне и предстояло завтра выступить в качестве представителя "Тейлор Глобал Корпорейшн" перед особой комиссией конгресса.
А на следующий день, когда, стоя на самой верхней ступеньке огромной лестницы и повернувшись к Верну, я хотел сказать напоследок что-нибудь остроумное, он меня опередил:
- И теперь самое главное....- пристально глядя мне прямо в глаза, начал он.
- Чего??? Какое, на хуй, главное, осталось всего двадцать минут, да вы совсем уже ебанулись! - зашипел я, с трудом сдерживая желание перегрызть ему сонную артерию.
- Спокойно, Кинни, не орите. Когда наш человек в комиссии...
- Блядь, у вас в комиссии есть свой человек, а я узнаю об этом только..- снова вскипел я, но он меня не слушал.
- Так вот, когда он спросит вас, возможны ли вокруг аэропорта какие-нибудь земельные споры, то вы ответите, что нет!
- А почему он об этом спросит, если он "ваш человек"? - затупил я, чего себе век не прощу.
- Чтобы об этом не спросил кто-нибудь другой и не начал задавать дополнительных вопросов.
- А как же "Хоббс Логистик"? - сошло на меня внезапное озарение, и в голубом небе словно вспыхнула кроваво-красная надпись.
- Ответите, что "нет", - с нажимом повторил он.
- То есть, иными словами, вы предлагаете мне вот так вот просто соврать комиссии конгресса? - как можно небрежнее произнес я.
- Не "просто", а за триста пятьдесят миллионов долларов. И это не вранье. Споров не будет! Не волнуйтесь, Брайан, все будет хорошо, - и он в первый раз за все это время назвал меня по имени.
И, господа и дамы , вы, может, будете смеяться, но я почему-то опять ему поверил!
Выйдя через пару часов на залитую солнцем белую лестницу, я закрыл глаза и резко выдохнул. Я, конечно, повидал в жизни всякого дерьма, я имел дело с такими уродами, что страшно вспомнить, начиная со своего собственного папаши, но такого... Такого непрошибаемого высокомерия, такой неспособности к нормальному диалогу на фоне вопиющей безграмотности я не видел еще никогда. Господи, как это русские еще не стерли нас с лица Земли, при таком-то правительстве? Тайна, почище Бермудского треугольника! А уж о своем "нет", произнесенном твердым и честным голосом в ответ на тихий вопрос о земельных спорах, я даже думать не хотел.
Самое поганое же заключалось в том, что я совершенно не мог понять, удалось ли мне чего-то добиться, или все было напрасно? Хорошо, хоть мучиться недолго, думал я, комиссия собирается только на один день, через три часа все будет уже известно...
И тут внизу у лестницы бесшумно остановился длинный лимузин. И я каким-то шестым чувством понял, что это по мою душу. За моей душой.
-
Белые начинают ..
Длинный лимузин бесшумно остановился у огромной лестницы, и выскочивший из него водитель в форменной фуражке распахнул перед Брайаном дверь. Кинни осторожно заглянул в пахнущий кожей салон, но никого не увидел. Испытав непонятное облегчение, он сел на мягкое сиденье, вытянул длинные ноги и закрыл глаза, приготовившись к долгой и комфортной поездке. Однако не прошло и пяти минут, как машина остановилась около странноватого для патриархального центра Вашингтона суперсовременного стеклянного здания. Водитель снова открыл дверцу, и немного удивленный мужчина вышел. Лимузин исчез, как сквозь землю провалился, а Брайан направился к полупрозрачным дверям. Они стремительно и бесшумно разъехались, явив миру прохладный, светлый и абсолютно пустой вестибюль, в глубине которого у лифтов стояла, уже знакомая Брайану, строгая секретарша. Окинув мужчину, облаченного в деловой костюм, гораздо более одобрительным взглядом, чем во время первой встречи в аэропорту, она указала на лифт и сказала:
- Вам на восьмой этаж. Мистер Тейлор вас ждет.
"У них тут вообще что ли не принято здороваться? А может, я чего-то пропустил, и деловой этикет отменен нахуй особой комиссией конгресса?" - думал Кинни, пока скоростная коробка поднимала его на восьмой этаж. Но додумать эту светлую мысль он не успел, лифт замер на нужном этаже. Выйдя и увидев напротив одну единственную дверь, Брайан подошел и открыл ее, подсознательно ожидая яркого света, потоков воздуха, голубого неба, в общем, всего того, что окружало блондина с их первой встречи. Но на этот раз в комнате царил почти полный мрак, настолько плотный, что края помещения не определялись вовсе. И только в центре зала с потолка свешивалось странное сооружение, отдаленно напоминающее перевернутую газовую конфорку древнего образца со светящимися синим светом язычками пламени. В круге этого слабого света стоял огромный журнальный стол и два темных кресла, одно напротив другого. В первый момент Брайану показалось, что в комнате никого нет, и оба кресла пусты, но, подойдя ближе, он увидел в одном из них, стоящем спиной ко входу, очертания маленькой фигуры.
Джастин Тейлор в своей привычной темной и простой одежде сидел, откинув назад голову, и настолько сливался с обивкой, что видны были только его светлые, а в таком освещении какие-то лунные волосы и колючие глаза, которым синий свет люстры только добавлял холода. Кивком головы указав Брайану на второе кресло, он тихо произнес:
- Придется ждать примерно три часа.
- Я в курсе, - не удержался от сарказма Кинни, садясь и испытывая жгучее желание снять уже наконец пиджак и растрепать рукой свои уложенные волосы.
- Да, всего три часа. Это так мало, если подумать... Но нам надо чем-то себя занять. Вы умеете играть в шахматы, мистер Кинни? - вдруг спросил блондин, и Брайан чуть не упал с кресла во второй раз за время их более чем недолгого знакомства.