- А как же я буду эти две недели трах.. ээээ, заниматься личной жизнью?
- В смысле? - и эти идиоты переглянулись.
- В прямом, блядь, как я буду трахаться?! Здесь торчите вы, в Вавилон мне нельзя, в остальные места тоже...
- Но ведь всего две недели, - продолжали удивляться они. - Ничего ведь не случиться, если вы...
- Всего??? Да это, пиздец, как много! Да я и за два дня-то не ручаюсь, - выходил я из себя, немного, конечно перебарщивая, просто мне было забавно смотреть на их охуевшие физиономии. - И потом, мне надо заехать в "Киннетик", хотя бы на несколько минут.
Они не возражали. Я схватил куртку, Верн двинулся за мной, а Патрик продолжал шароебиться по моему лофту, как по своей собственной, надеюсь, достаточно убогой квартире. Мы вышли из здания, Верн распахнул передо мной дверь абсолютно квадратного черного джипа (не машина, блядь, а газенваген, вот ни хера у немцев вкуса нет), и мы поехали в мою контору.
Я шел по родным коридорам бывших бань в куртке и домашнем шмотье, а мои собственные работники даже не узнавали меня с первого взгляда, ведь девяносто процентов этих людей никогда не видели меня без костюма. Пройдя мимо остолбеневшей Синтии и бросив ей: "Зови Теда!", я зашел в свой кабинет и сел прямо на стол. Верн зашел следом и скромно встал у стены. Через минуту в кабинет практически вбежали мой бухгалтер и моя помощница.
- Значит так, - не дал я им раскрыть рта. - Меня не будет две недели, на телефоны не звонить, в лофт не ломиться, что бы ни случилось, хоть камни с неба. Лавку я оставляю на вас, и только попробуйте что-нибудь проебать, весь остальной народ работает в обычном режиме. Вопросы?
- Брайан, тебя что, арестовали? - с ужасом глядя на Верна, проблеял мой друг-бухгалтер.
- Ты забыл добавить "наконец-то", Теодор, - ответил я. - Но, нет, не дождешься!
- Но ты порядке?
- И ты даже не можешь себе представить в каком! - твердо произнес я, и мы с Верном вышли.
И знаете, что я вам доложу, эти придурки-натуралы, Верн и Патрик, были таки правы! Работы было столько, что о сексе я еле вспомнил только через неделю. Целыми днями, с утра до позднего вечера, Верн, разглагольствуя про различные экономические обоснования, выводы финансовых аналитиков, схемы погашения кредитов и объемы грузоперевозок, разворачивал передо мной на мониторе графики и диаграммы, и они крутились в моем воспаленном мозгу, как световые спецэффекты на больших экранах в любимом гей-клубе. А Патрик непрерывно грузил меня техническими характеристиками самолетов, терминалов и каких-то рулежных дорожек (хуй его знает, что это такое). К вечеру голова просто кипела, и я осторожно укладывал ее на подушку, боясь расплескать полученную информацию и повторяя про себя мантру "Триста пятьдесят миллионов, триста пятьдесят миллионов...". Но мой дух поддерживало не только это. Каждую ночь, уже под утро, мне снились холодные голубые глаза, только во сне они не были холодными, напротив, они нежно смотрели на меня, как бы умоляя "Брайан, пожалуйста...", и я просыпался, как ни странно, свежим и полным сил.
Однако к началу второй недели организм все-таки дал о себе знать, и ближе к вечеру я, откинувшись на спинку стула, произнес:
- Так, ну хватит. Мне срочно надо кого-нибудь трахнуть, - и обвел задумчивым взглядом своих мучителей.
Видели бы вы их лица! Они смотрели на меня с таким видом, как будто я мог наброситься сразу на них обоих и лишить анальной девственности. Я чуть не расхохотался, ох, уж эти натуралы, они себя в зеркале-то когда последний раз видели? Я же еще не настолько одичал, в самом деле.
- Но...но вы не можете выходить, пригласите сюда какого-нибудь знакомого, мы вам не помешаем, - промямлил Патрик.
- Ясен пень, не помешаете, только я не беру телефонов у своих "знакомых", - бросил я прямо в их гетеросексуальные рожи. - Вызову-ка я хастлера!
Мне очень хотелось заказать невысокого блондина, но настораживал слишком проницательный взгляд Верна, и я заказал свой обычный фастфуд - высокого накачанного брюнета.
Фастфуд прибыл незамедлительно, а увидев меня и сообразив, кто именно его вызвал, он просиял и ломанулся в сторону спальни. Парень был тренированным и симпатичным, узким, но достаточно опытным, в общем, таким, как я люблю. Он выгибался и стонал подо мной изо всех сил, не обращая никакого внимания на свидетелей. А я, напротив, азартно вбиваясь в него, держал их в поле своего зрения для особого дополнительного удовольствия и из природного любопытства. Верн, сидя за рабочим столом, невозмутимо клацал по клавишам, изредка поглядывая в нашу сторону с нечитаемым выражением на лице, а Патрик, напротив, ерзал изо всех сил, сидя за барной стойкой, и не мог отвести глаз от кровати. Мне так и хотелось сказать ему: "Присоединяйся, ну, или хотя бы подрочи", но я не говорил, сдерживая стоны и стараясь не слишком отвлекаться от процесса. Когда время истекло, обкончавшийся хастлер смотрел на меня с таким видом, что я, всерьез опасаясь, что он сейчас вернет мне деньги, а то еще и сам приплатит, быстренько выкинул его за дверь от греха подальше. А потом пошел в душ и сразу завалился спать, чтобы опять увидеть под утро синие умоляющие глаза.
Всю вторую неделю мы продолжали усиленно работать, причем ко всей предыдущей мути добавились дико выводящие меня из себя уроки Верна по правилам ведения переговоров на столь высоком официальном уровне. Например, этот мудак сообщил мне, что мои прекрасные костюмы, стоящие хуеву тучу денег и мои невъебенные красные галстуки для этих целей не подходят. Видите ли, я не могу быть одет гораздо лучше или с куда большим вкусом, чем люди заседающие в комиссии, их это может против меня негативно настроить, и все в таком духе. Сил возражать у меня уже не было, я готов был надеть все что угодно, лишь бы все это поскорее закончилось, и день Х уже наступил. Настроения мне прибавляла только новая манера Патрика периодически зависать на мне затуманенным взглядом, которую он приобрел после того памятного посещения нас черноволосым хастлером. И я так думаю, что если бы не Верн, зорко следящий за всеми поползновениями своего напарника, то он бы исполнил свою заветную мечту, подставив мне задницу. Хотя, если честно, его задница была предпоследней в огромной очереди потенциально привлекающих меня задниц. Последней, если вам интересно, вот уже восемнадцать лет была задница моего друга Майкла.
Но все на этом свете кончается рано или поздно. И вот наш самолет, а это был роскошный частный самолет, даже не сомневайтесь, приземлился в зоне прилета частных самолетов аэропорта Даллес, и мы сошли по трапу прямо в липкую жару, которая почти всегда царит в этом убогом провинциальном городе, торжественно именуемом столицей США. До заседания комиссии оставался один день, и я хотел посвятить его оттачиванию всяких мелких деталей, но Верн сказал: