— В чем-то тут есть и моя вина, — внезапно призналась она все тем же усталым голосом, и Алексу показалось, что он вот-вот утонет, растворится в бездонной глубине ее потемневших янтарных очей. — Я учила ее верить в лучшее, в то, что хороших людей на свете больше, чем плохих. Разве я могла предположить, что однажды она встретит тебя? Человека без души и совести, способного соблазнить женщину ради минутной забавы.
Огонь, сверкавший сейчас в ее взоре, не имел ничего общего с пламенем страсти. Ее ненависть была так же горяча и неистова, как и разбуженное им желание, и вполне могла взять верх. Перед ним стояла тигрица, защищавшая своего детеныша, и еще более опасная от того, что ей не удалось его защитить.
Снова возникла мысль раскрыть свое настоящее имя, пока не случилось что-то непоправимое. Но вряд ли это спасло бы ситуацию. Брук Уэлш вряд ли обрадуется, когда узнает, что ошиблась и похитила не просто невинного человека, а своего собственного босса.
Глава 5
Пожалуй, она напрасно затащила его в дом. Брук стояла возле буфета и намазывала ореховым маслом завалявшиеся с доисторических времен крекеры, а мистер Озабоченный торчал у нее за спиной и буквально дышал в затылок, так что при любом неловком движении она могла угодить ему локтем в живот.
Ей пришлось сделать усилие, чтобы никак не отреагировать. Попросишь его отодвинуться — и мерзавец наверняка вообразит, будто она к нему неравнодушна. Это, конечно, соответствовало действительности, но Брук скорее провалится сквозь землю, чем даст ему повод так думать. Наконец она не выдержала и буркнула:
— Посторонись!
Он отодвинулся ровно настолько, чтобы позволить ей впритирку проскользнуть к раковине и положить туда измазанный маслом нож. Старательно делая вид, будто не замечает, какая у него гладкая загорелая кожа, Брук поспешила вернуться к буфету.
— Вы всегда, такая сердитая? — вдруг поинтересовался он, следя за каждым ее движением.
Брук кинула в рот крекер и тут же скривилась: ну и гадость! Кто бы мог подумать, что старые крекеры и подсохшее ореховое масло так отвратительны на вкус! Ну и черт с ними, она еще не настолько проголодалась! Решительно отодвинув от себя невкусную пищу, Брук сунула руку в буфет и тщательно обшарила верхнюю полку. Тем временем ей удалось наконец прожевать злополучный крекер, и она возмущенно выпалила:
— А ты представь себя на моем месте! Ты бы обрадовался, если бы узнал, что твоя сестра залетела от какого-то проходимца? Или все-таки у тебя испортилось бы настроение? А может быть, ты бы даже рассердился?
— Ваша ирония бесподобна! — ехидно заметил он.
— Благодарю! — Она вздернула подбородок. Как бы ей избавиться от куртки? В доме становится жарко, да вдобавок этот тип только и делает, что путается под ногами. Какого черта ей париться? Все равно уже ясно, что «пушка» у нее в кармане пугает его ничуть не больше, чем простая деревяшка. Они здесь вдвоем, и при желании он запросто может ее скрутить.
Тем не менее она предпочла не раздеваться. Это давало хотя бы призрачное ощущение безопасности — куртка скрывала от настырного приставалы большую часть ее прелестей.
— Ну, так как: ты бы рассердился или нет?
— Вообще-то у меня нет сестры. Но, пожалуй, да, я бы встревожился, узнав, что она забеременела, не желая того. А кроме того, я бы непременно вспомнил, что такими делами можно заниматься только вдвоем.
Брук хотела было не реагировать ни на его ответ, ни на обнаженную мускулистую грудь под распахнутой рубашкой, но передумала и неохотно кивнула:
— Вот-вот, ты угодил в самую точку! Такими делами занимаются только вдвоем! Но в отличие от мужчины женщина не может выбирать, нести ей ответственность за последствия или попросту сбежать.
— Выбор есть всегда.
Брук невольно напряглась и тут же заметила, что он так и пожирает ее глазами. Боже милостивый! И как этому мерзавцу удается любое ее слово или движение вывернуть так, будто речь идет исключительно о сексе?
— Уж не намекаешь ли ты на то, чтобы Ди сделала аборт?
— Я говорю о возможности отдать ребенка приемным родителям.
— Ну да, а с тебя и взятки гладки!
— И с вашей сестры тоже.
— Ди! — взорвалась Брук. — Мою сестру зовут Ди! И ты наверняка называл ее по имени, когда вы… когда… — Она смущенно замолчала, проклиная предательский румянец, заливший ее щеки. — Словом, ты должен был позаботиться обо всем гораздо раньше!
— Кажется, вы сами упоминали о порванном презервативе. Разве это обстоятельство не смягчает вину?
— Может, и так. — Брук не узнавала сама себя. Она столько лет работает на фабрике, где слово «презерватив» звучит чуть не в каждой второй фразе. Так почему же она краснеет и бледнеет перед этим типом, словно школьница? — Может, и смягчает, но ребенок есть ребенок, а ты вдобавок перестал отвечать на ее звонки! Скажи спасибо, что я до сих пор не сообщила об этом нашим братьям!
— И почему же вы этого не сделали?
— Да потому что не хочу, чтобы они угодили за решетку! — Брук не сочла нужным дальше распространяться на эту тему. По ее глубокому убеждению, этот проходимец и так должен выскочить со страху из своих шикарных сапог — если Ди хоть немного рассказывала ему о том, каким крутым нравом обладают и Логан, и Дин-младший. А Ди обязательно должна была рассказать мерзавцу про свою семью — если действительно влюбилась в него по уши.