— Я видела Шесси на вечеринке. Как она смотрела на тебя с ревностью… — продолжает Калидита, уже спокойнее, но в голосе всё ещё звучит тревога.
Отвожу взгляд неловко. Должно быть, это был тот самый момент, когда я говорил с младшим лейтенантом. На мгновение в кабинете воцаряется тишина.
— Я и до этого замечала, насколько вы привязаны друг к другу, — добавляет она. — Но в тот день мне стало страшно. За вас обоих.
Я молчу, потому что не знаю, что сказать. Понимаю, как всё может выглядеть для неё. Понимаю и то, что должен всё объяснить ей честно. Но поверит ли она мне, если я скажу, что Таша разумна, если признаюсь, что мы полюбили друг друга. Я не уверен.
— Ты мой единственный друг, Тенебрис, — говорит Калидита наконец. — И я не хочу тебя потерять. Поэтому… будь осторожен.
С этими словами она разворачивается и уходит, оставляя меня наедине с ледяной пустотой. Я наконец-то столкнулся лицом к лицу со своим страхом. С мыслью, от которой бежал всё это время: наше общество не примет таких отношений. И если я хочу и дальше быть с Ташей, мне нужно придумать, как это изменить.
Пока я думаю об этом, Таша пытается проявить заботу обо мне. Хотя её язык совершенно не похож на мой, она начала запоминать некоторые слова. Я был сильно удивлён, когда впервые услышал от неё слово «нельзя». Да, она отказала мне после вечеринки по случаю получения мною государственной награды. Я решил, что она приревновала меня к Лиирисе. Мне следовало раньше дать своей подчинённой понять, что между нами ничего не может быть.
Но меня поразило, что после долгих повторений Таша, наконец, поняла, что значит слово «нельзя». Я имею в виду, что в ситуации, когда ты вооружён словарём и разными уроками, выучить новый язык просто. Но не тогда, когда тебя окружает совершенно незнакомая обстановка, где нет ни единого ключа к пониманию. И всё же она была достаточно внимательна, чтобы запомнить слово, означающее запрет.
Сейчас я пытаюсь научить её слову «хочешь». Я постоянно предлагаю ей что-то и каждый раз задаю один и ей этот вопрос. И, думаю, она понимает меня. Ведь сегодня, когда я вернулся со службы, она прижалась ко мне и спросила своим сладким голоском:
— Хочешь?
По правде говоря, это было умопомрачительно. Мне даже пришлось взять её с собой в ванную комнату, настолько я не хотел отпускать Ташу после её вопроса.
Сейчас я просто любуюсь ею, наблюдая за тем, как она моется. Как на её лице появляется неловкость, когда она касается себя между ног. Это слишком горячо, чтобы сдержаться и не прикоснуться к ней. Я ловлю её в объятия и прижимаю к себе. Ощущаю её дрожь. Таша прикрывает глаза в предвкушении. Ей очень нравится целоваться. Земляне, похоже, делают это с языком. Я целую её, лаская маленький гладкий язычок своим. Таша тихо постанывает. Ей становится тяжело стоять на ногах, а потому я усаживаю её на себя сверху. Она прижимается своей киской к моему привставшему члену и начинает слегка тереться об него. Это заводит меня ещё больше. Мне так хочется оказаться внутри неё. Но я боюсь причинить ей боль.
— Тенебрис, — она смотрит на меня из-под полуприкрытых век. — Хочешь?
Она приподнимает бёдра так, что мой член упирается в её промежность. Я понимаю, что она имеет в виду, и не могу отказаться. Таша слишком соблазнительна сейчас, а её киска такая влажная, что мне начинает казаться, что у нас всё получится. Я пристраиваюсь и медленно вхожу. Не полностью, примерно на треть. А после поднимаю глаза на лицо Таши. Бледные губы поджаты, на глазах слёзы…
Проклятье! Так и знал, что это дрянная идея. Я вынимаю и притягиваю Ташу к себе. Она отстраняется и удивлённо смотрит на меня. Кажется, ей не по душе, что я остановился. Но я теряю всякий интерес от одной только мысли, что ей может быть больно. Таша продолжает растерянно смотреть на меня. Тогда я касаюсь её киски рукой. Внимательно наблюдаю за её эмоциями. Таша снова прикрывает глаза. Дыхание её становится тяжёлым.
— Давай сегодня я сделаю это пальцами, — шепчу я и прикусываю мочку её уха. — А позже мы сможем попробовать снова.
Таша выдаёт стон в ответ. Едва ли она поняла мои слова. Но намерения явно уловила. И для меня это главное.
Моя землянка удивительная. Она может заставить меня улыбнуться даже в самый дрянной день в жизни. Но порой я спрашиваю у себя: достаточно ли ей того, что я делаю? Еда, спальное место и одежда — этого достаточно для питомца, но не для возлюбленной. Я не знаю, как поддержать её, когда ей становится грустно. Не в состояние успокоить её, когда она в сомнениях. Я не могу даже просто рассказать ей о себе. И это угнетает.