— А меня пугает! — восклицает она вдруг. — Просто представь, что будет, если ты вдруг заболеешь?!
Я замираю на миг от её выражения лица. Кажется, она не на шутку обеспокоена. И я начинаю понимать её. Если со мной что-то случится, то Таша окажется в опасности. И главная опасность будет исходить от других кирийцев. Она блюдёт осторожность не просто так.
— Прости, — я, наконец, отпускаю её. — Я больше не буду подходить к тебе близко. Но позволь мне что-то сделать для тебя. Я схожу с ума, будучи вынужденным наблюдать за твоими мучениями со стороны.
На лице Таши появляется слабая улыбка.
— Можешь заказать еду? — спрашивает она. — Поужинаем вместе тут, в гостиной. Мне тебя тоже сильно не хватает.
Она возвращается в кресло и откидывается на спинку. Я выдыхаю облегчённо и киваю. После открываю приложение в своём коммуникаторе и заказываю доставку для неё и для себя.
Робот курьер доставляет всё в течение часа. Прежде чем выставить еду на стол, ей устроиться поудобнее. Мы едим молча, но это молчание не тяготит. Оно наполнено чем-то настоящим — взаимным присутствием, тёплой привязанностью.
Она ест понемногу, но с удовольствием. Иногда бросает на меня короткие взгляды. Я снова ловлю себя на том, что любуюсь ею. Каждой её чертой, каждым движением. И одновременно ощущаю, как внутри зарождается решимость. Я должен сделать это. Должен изменить положение землян на Кирии. Чтобы ни Таше, ни каким-либо другим землянам не было страшно лишиться своего хозяина. Возможно, это не получится сделать в одночасье. Но я могу хотя бы начать.
Глава 40
Таша
— Может, вызвать доктора? — спрашивает Тенебрис, глядя на меня обеспокоенно.
— Того же самого, который сказал, что у землян бывает брачный период?! — бросаю я с усмешкой. — Нет уж, спасибо! Я не думаю, что он действительно компетентен в вопросах человеческого здоровья! К тому же это просто простуда. Отлежусь, и всё пройдёт.
— Хочешь, я останусь с тобой сегодня? — он присаживается на стул рядом с моей кроватью. Я снова закатываю глаза.
— Ты премьер-министр! Второе лицо государства! Будь серьёзнее, — мне даже приходится встать, чтобы вытолкать его в прихожую. — Всё! Иди и только попробуй вернуться раньше времени!
От напряжения у меня начинает кружиться голова. Приходится как бы невзначай навалиться на стену, чтобы не показывать ему свою слабость. Давненько я так не болела. Должно быть, беззаботная жизнь меня так ослабила.
— Знаешь, а когда ты не говорила по-кирийски, ты была куда милее, — ворчит обиженно Тенебрис, но всё же идёт к двери.
Понимаю, что он не всерьёз. И мне очень приятно, что он беспокоится. Но я также знаю, что сейчас у него полно других забот. Он только что заступил на пост, и ему наверняка непросто привыкать к новым обязанностям. Внезапно он из тени вышел на свет и оказался в центре всеобщего внимания. Мне и радостно за него и беспокойно. А ещё мне порой страшно, что моё присутствие может всё испортить. Я стараюсь гнать от себя подобные мысли, но они всё равно, так или иначе, просачиваются сквозь все защитные барьеры.
Иногда я ловлю себя на том, что просто сижу, глядя в одну точку. Наверное, простуда так действует на меня. За последние дни я почти не выходила из своей комнаты. Голова гудит. Лекарства кирийцев не особо помогают. Я знаю, что со мной всё будет в порядке. Но в теле всё ещё живёт слабость, в душе — беспокойство.
А ещё… я чувствую смертельную скуку. Сидение взаперти сводит с ума. Я не привыкла бездействовать. Раньше каждый мой день означал борьбу. За пропитание, за крышу над головой, за безопасность. Сейчас я в самом надёжном месте на планете, с самым надёжным из всех кирийцев, что я знаю. Но впервые я чувствую пустоту. Потому что больше не нужно выживать. И в этой пустоте я начинаю задаваться вопросами, которые раньше не имели смысла: чего я хочу? Что бы я могла делать, если бы имела возможность выбирать?
Мне нравится готовить. С недавних пор я даже начала изучать по видео кирийскую кухню. Тенебрис, пробуя мою стряпню, всегда хвалит меня. И не думаю, что это только из-за того, что он меня любит. Я вспоминаю маму и её мечту открыть свой семейный ресторан. Где-то в глубине души мне хотелось бы исполнить эту мечту. В память о ней и ради самой себя. Но едва ли на Кирии кто-то воспримет адекватно тот факт, что в заведении шефом является землянка Это почти как крыса в мультфильме «Рататуй».
Мрачно усмехаюсь и встаю с дивана, натягиваю на себя лёгкую куртку и выхожу во двор. Небо над головой окрашено в мягкий лиловый цвет. Воздух влажный от испарений, насыщенный ароматами растений. Слабый ветер шевелит листву на садовых деревьях и кустах. Вокруг всё выглядит идеальным. Но эта идеальность — хрупкая иллюзия.