Я прохожу мимо цветущего дерева с синими листьями, поднимаюсь на стыковочную площадку и замираю. Что-то странное возле технического входа цепляет мой взгляд. Сначала я думаю, что это садовник или кто-то из клининга. Но силуэт держится слишком близко к ограде, явно стараясь остаться незамеченным. Он не двигается, не выполняет какие-либо работы, а просто наблюдает. И, кажется, что за мной.
Я пытаюсь вглядеться в рослую фигуру. Этот кириец совершенно точно не был в замке Тенебриса прежде. Он не может быть ни его другом, ни сослуживцем (даже бывшим). В особенности меня напрягает гаджет, который он продолжает удерживать в руках. Слишком уж сильно, он напоминает фотокамеру с большим объективом.
Внутри поднимается волна раздражения. Я слышала от Тенебриса, что после его назначения кто-то из журналистов преследовал его, пытаясь добыть сенсационный материал. Тогда я не восприняла это всерьёз. Но теперь понимаю: это часть нашей новой реальности. Кто-то следит за нами.
— Вот же ублюдки… — шепчу я себе под нос.
Я уже собираюсь вернуться внутрь, чтобы не дать этим гадам лишние кадры со своим лицом, но вдруг слышу над головой характерный звук. Высокий, жужжащий. Вскидываю голову и вижу дрон. Чёрный, с хищным обтекаемым корпусом. Он летит прямо ко мне, словно собрался атаковать. Я сбегаю вниз по лестнице и отступаю к дверям. Тянусь к электронной панели, но дрон почти настигает. Он не просто снимает, он будто пытается влететь внутрь.
— Да чтоб тебя! — кричу я и выталкиваю дрон наружу. Металлические лопасти врезаются в пальцы. Руку будто обжигает. Дрон противно взвизгивает и теряет чёткость траектории. Я врываюсь внутрь и захлопываю дверь. В окно я вижу искрящийся корпус и тень, что подходит к дрону и поднимает его с земли. Меня охватывает злость. Хочется броситься наружу и выдворить чужака за ворота. Но я осознаю, что мне, как питомцу, недозволенно подобное. И это раздражает вдвойне.
Я стою, тяжело дыша, прижимая пострадавшую руку к груди. Всё закончилось. Он не успел влететь. Но дрянной осадок всё равно остался. Холод обволакивает тело. Может быть, волнение. А может, просто снова температура поднимается. В мозгу пульсирует мысль: за Тенебрисом следят. И они знают, что я здесь. Я не знаю, как эти чужаки воспримут то, что я напала на дрон. Вроде бы это не кириец, так что всё в порядке. Но не выдала ли я себя тем самым?
Я подхожу к окну и смотрю на своё искажённое отражение в стекле. На пару мгновений мне становится не по себе. Впервые я задумываюсь, что со мной может быть, если кто-то сочтёт меня недостаточно покладистой. Ладони начинают дрожать. Я провожу ими по волосам. Мне нужно поговорить с Тенебрисом. Но прежде успокоится и прийти в себя. Я не хочу, чтобы он видел меня в этом состоянии. Я должна быть для него поддержкой, как он для меня.
Вслед за страхом внутри вновь поднимается злость. Они лезут в нашу жизнь. Считают, что могут безнаказанно подглядывать и угрожать безопасности. Я не позволю им разрушить то, что мы строили так тщательно. Я закрываю шторы и перепроверяю все двери в доме.
Глава 41
— Она увидела дрон и, видимо, решила, что это игрушка, — неловко посмеивается Тенебрис, обращаясь к доктору. Я сижу на краю медицинской кушетки и наблюдаю, как тот накладывает на мою руку фиксатор. Рентген показал перелом пястной кости. На несколько недель можно забыть о готовке. Что ж, по крайней мере, я не преувеличила, когда пожаловалась Тенебрису, что моя рука как-то подозрительно ноет.
— Какая она смирная, — комментирует доктор и ловит мой взгляд.
— Испугалась, наверное, — Тенебрис пожимает плечами.
Я изо всех сил пытаюсь изобразить отсутствие мыслительной деятельности во взгляде. Кажется, у меня получается, поскольку доктор быстро теряет интерес. Тенебрис немного расслабляется. Он не на шутку перепугался из-за всей этой ситуации. Мне же просто неловко. Я не люблю, когда со мной сюсюкаются, но ещё больше я не люблю влипать в неприятности из-за действий других. Всё это мысленно возвращает меня в ту жизнь, которую я оставила далеко позади.
После посещения доктора мы садимся в планер. Я устраиваюсь в кресле, прижимая пострадавшую руку к телу. Искоса смотрю на Тенебриса. Он не произносит ни слова и даже не смотрит на меня. Молчание в салоне неприятно давит. Чувствую себя провинившейся школьницей. Хочется поскорее нарушить эту гнетущую тишину.
— Слушай, мне правда жаль, что я могла себя выдать, — начинаю я, глядя в лобовое стекло. Его отражение в нём кажется ещё более сердитым. — Если бы я знала, что там, снаружи кто-то есть, я бы не стала выходить. Но я заметила его слишком поздно…