— Ну, это известие приятное, — не очень уверенно заметил он. — Д.Р. все отдаст за хороший материал о положении в Южной Чехословакии. Да и где-либо в Чехословакии вообще. Американцы, похоже, считают, что у них монополия на эти места. Кто-то на днях так мне и сказал по телефону, не знаю только кто.
Телефонная линия в Грац проходила через Советскую зону.
По вечерам можно было услышать, как переговариваются русские связисты, как пьяные голоса распевают где-то казацкие песни.
— Согласно моему источнику, это недовольный жизнью сержант, работающий в их секретной части, — заявил Пим. — Он вроде бы явится завтра вечером из Советской зоны. Если мы его не встретим, он повернет и отправится прямиком к американцам.
— Тебе сказал о нем не риттмайстер, нет? — заволновавшись, спросил Мембэри.
С ловкостью, рожденной давней привычкой, Пим вступил на опасную почву. Нет, это был не риттмайстер, заверил он Мембэри. Во всяком случае, голос был не его. Голос был более молодой и более уверенный.
Мембэри стал в тупик.
— Можешь ты объяснить яснее? — сказал он.
Пим объяснил.
Дело было в четверг, и вечер был самым обычным. Он сходил в кино на «Liebe-47»[48] и по пути назад решил зайти в «Белую лошадь» выпить пива.
— Я что-то не знаю «Белую лошадь».
— Это еще одна пивнушка, сэр, но эмигранты часто посещают ее и сидят там за такими длинными столами. Я не пробыл там и двух минут, как официант позвал меня к телефону. «Herr Leutnant, Für Sie».[49] Они меня там немного знают, так что я не слишком удивился.
— И молодец, — сказал Мембэри, на которого все это явно произвело впечатление.
— Голос был мужской, говорил он на отличном немецком. «Господин Пим? У меня для вас важное сообщение. Если вы поступите точно так, как я вам скажу, вы не будете разочарованы. У вас есть перо и бумага?» Все это у меня было, и он начал читать текст. Затем проверил, правильно ли я записал, и повесил трубку прежде, чем я успел спросить, кто он.
И Пим вытащил из кармана тот самый листок, вырванный из записной книжки.
— Но если этот разговор был вчера вечером, какого же черта ты не сказал мне об этом раньше? — возмутился Мембэри, беря у него листок.
— Вы же были на заседании Комиссии объединенных разведок.
— Тьфу ты, так ведь и было. Он вызвал именно тебя, — заметил Мембэри не без гордости, продолжая разглядывать бумажку. — Он хочет иметь дело только с лейтенантом Пимом. Это, должен сказать, весьма лестно.
Он потянул себя за торчащее ухо.
— Ну так вот, будь очень осторожен, — строго предупредил он таким тоном, каким обычно говорят, когда ни в чем не могут отказать человеку. И не подходи слишком близко к границе, а то еще попытаются тебя утащить.
Это был отнюдь не первый за последние месяцы случай, когда Пима заранее предупреждали о появлении перебежчика, и даже не шестой, но впервые ему шепотом сообщила об этом голая чешская переводчица в залитом лунным светом фруктовом саду. Всего неделю тому назад Пим и Мембэри просидели всю ночь в низине Каринтии в ожидании капитана румынской разведки и его любовницы, которые должны были прилететь на угнанном самолете с полным коробом бесценных секретных данных. Мембэри договорился с австрийской полицией об оцеплении всего района, Пим запустил в воздух цветные ракеты, как об этом просили в тайных посланиях. Но настала заря, а самолет так и не прилетел.
— Что же нам теперь делать? — с простительным раздражением досадливо произнес Мембэри, когда они сидели в джипе и тряслись от холода. — Принести в жертву чертову козу? Надо бы риттмайстеру быть поточнее. А то выглядишь полным дураком.
За неделю до того, надев для маскировки зеленые пальто из лодена, они отправились в уединенную гостиницу на границе Зоны в поисках человека, который возвращался с советского уранового рудника и чье прибытие ожидалось с минуты на минуту. Лишь только они открыли дверь в бар, все разговоры сразу смолкли и с десяток крестьян уставились на них.
— Бильярд, — с редкой решительностью объявил Мембэри из-под руки. — Там, я вижу, есть стол. Мы хотим сыграть. Дайте нам все, что нужно.
Не снимая зеленого лоденового пальто, Мембэри нагнулся, чтобы ударить по шару, и замер, услышав грохот чего-то тяжелого и металлического, упавшего на кафельный пол. Взглянув вниз, Пим увидел табельный револьвер 38-го калибра своего начальника, лежавший у его больших ног. Он подобрал его. Однако не настолько быстро, чтобы помешать перепуганным крестьянам выбежать в темноту, а хозяину запереться в подвале.