Кристина обдумала это. — Ты имеешь в виду, что единственные официальные фотографии…
«Я имею в виду единственные фотографии. Ни семейных альбомов, ни фотографий с каникул, ни полароидных снимков с моими одноклассниками. Ничего подобного. Те, что существовали до того, как я стал кидоном, были уничтожены. Вот как это работает.»
Загорелся зеленый, и Кристин медленно поехала дальше, обдумывая то, что он только что сказал. Все это казалось таким холодным и циничным, даже жестоким в каком-то смысле. Это была еще одна часть существования, которую она никогда не могла себе представить.
Слейтон продолжил: «Конечно, я был занятым человеком последние восемнадцать лет. Возможно, наши враги сделали одно или два откровенных фото. Но если фотография появится в вечерних новостях Би-би-си, это любезность моего правительства. Это будет означать, что Моссад думает, что я переметнулся. Они бросят меня на растерзание волкам и сами пойдут за мной. Тяжело. Правительствам не нравится, когда их недовольные убийцы бегают повсюду. Слишком грязно для — вот! «выплюнул он, мотнув головой набок.
Ее сердце подпрыгнуло. «Что?»
Он указал на боковую улицу, которую они только что миновали. «Дальше по той улице была аптека. Повернись».
Кристина вздохнула с облегчением и развернула машину. Она посмотрела на его раненую руку. Казалось, его это совершенно не беспокоило. Она вспомнила все другие шрамы, которые видела на его избитом теле. Как кто-то может жить такой жизнью? И теперь ее втягивали в это. Она снова попыталась представить какой-нибудь выход.
Кристина сказала: «Если бы мы пошли в полицию и сразу все им рассказали, разве это не дало бы вам достаточную страховку?»
«Все, что на моей стороне, — предположения. Они могут связать меня с одним мертвецом, может быть, с несколькими. Они подумают, что я сумасшедший, и прежде чем они поймут обратное — что ж, как я уже сказал, есть много людей, которые были бы очень обеспокоены, если бы я сидел в тюремной камере и отвечал на вопросы».
Она попробовала новую тактику. «А как же газеты? Пойди и расскажи им все. Как только это станет достоянием общественности, никто не сможет преследовать тебя».
«Ты действительно думаешь, что кто-нибудь напечатает нечто подобное? Кто бы в это поверил?»
Кристина нашла место для парковки прямо перед аптекой. Кто бы в это поверил? - подумала она. Почему я в это верю? Вопрос вертелся у нее в голове. Она всегда считала себя умной, рассудительной женщиной. Человеком науки и логики. Но она поверила ему. Он похищал ее. Дважды. Она видела, как он убил человека, но по какой-то чертовой причине чувствовала, что все, что он сказал ей, было правдой.
Она чувствовала, что он наблюдает за ней. Ей стало не по себе, и она заставила себя сменить направление мыслей. Кристина наклонилась к нему.
«Не двигайся», - сказала она своим лучшим профессиональным голосом. Она осторожно сняла куртку с его раненой руки, затем расстегнула манжету рубашки и оттянула ее назад, чтобы получше рассмотреть рану. Без рентгена было бы невозможно определить, осталась ли какая-либо часть пули в его теле, но она могла четко разглядеть входное отверстие на передней поверхности предплечья и выходное отверстие на спине.
«Нам нужно почистить и перевязать это. Затем нам нужно сделать рентген, чтобы проверить, нет ли повреждений, которые мы не видим».
«Больницы пока закрыты, так что давайте просто почистим их и покончим с этим».
Кристина нахмурилась. Она мысленно записывала, что ей понадобится в аптеке, когда внезапно заметила их близость. Она почувствовала его дыхание на своей шее, и ее взгляд переместился. Их лица разделяли всего несколько дюймов, глаза встретились. Он смотрел на нее открыто, впервые без расчета, без холодной настороженности, которая пронизывала каждое его действие. И это было еще не все. Выражение его лица, казалось, было знакомым, как будто он смотрел на кого-то другого, кого знал гораздо ближе. В тишине Кристин почувствовала себя неловко. Она отстранилась.
«Хорошо», - сказала она, взяв себя в руки. «Я пойду принесу то, что нам нужно, чтобы вылечить тебя. Что-нибудь для промывания раны, марлю, пластырь. Может быть, обезболивающее, отпускаемое без рецепта. Что-нибудь еще?»
«Да, принеси мне бритву и немного крема для бритья».
«Хорошо».
Когда она взялась за дверную ручку, он мягко протянул руку и взял ее за запястье.
«Кристина» … Прости меня за это. Ты напомнила мне кое-кого. Она задумчиво кивнула, затем улыбнулась. Это был первый раз, когда он назвал ее по имени. «Что ж, я могу честно сказать, что ты не напоминаешь мне никого, кого я когда-либо знал».