— Ни одной. То есть не знал, пока с тобой не познакомился.
— Не обольщайся, ангел мой, ты ничего обо мне не знаешь.
— Наверное, ты можешь устроиться на другую работу.
— Отлично! Замечательно. Другая работа. Какой ты умный. Ничего другого я не умею делать, если ты еще не понял. Потому и пляшу в идиотском ночном клубе. Только это у меня хорошо получается.
Габриэль положил ладони на напрягшиеся плечи Софии.
— Нет, это неправда, у тебя многое получается. Ты очень способная девушка.
На Софию комплимент не подействовал, дернув плечом, она сбросила его руки.
— Кончай трепаться! Будь уверен, когда я захочу взять тебя в психотерапевты, что маловероятно, я так и скажу открытым текстом. А пока не надо рассказывать про мои способности. Я знаю, что у меня хорошо получается. То, что мне нравится. Я училась танцевать, и я хорошо танцую. И в сексе я невероятно искусна. Минет делаю фантастически, а по части выпивки и наркотиков мне просто равных нет. Но чего я не умею и не хочу уметь, так это быть Девой долбаной Марией.
Габриэль вздрогнул, но промолчал. Закончив мыть посуду, София принялась убирать ее в шкаф, вода с тарелок капала на пол.
— А могу я попросить, чтобы мне предоставили отца, который бы меня обеспечивал? Вроде бы одиноким матерям положено содержание.
— Попросить, конечно, можно. Но, между нами говоря, Отец считает, что Он тебя уже обеспечил.
София резко взмахнула руками, в которых держала по мокрой тарелке:
— Любопытно, каким же образом?
— Тебе в воскресной школе рассказывали про белые лилии — цветы Мадонны?
— Вот еще одно доказательство того, что я вам не подхожу: я не ходила в воскресную школу. Мои родители хипповали, припоминаешь? Меня не учили нянчиться с Мессией.
— Никого не учили… — попытался перебить ее Габриэль, но безуспешно.
— Только не подумай, что я в это верю. В Мессию, что бы под этим ни подразумевалось. Знаешь, что мне рассказывали? «Иисус любит тебя, и Будда любит, и Аллах, и мы тоже любим». А еще мне говорили, что Иисус был хорошим человеком и учил только хорошему…
— Все верно.
Бросив на него сердитый взгляд, София швырнула тарелку в шкаф, звук дребезжащей посуды эхом прокатился по маленькой кухне.
— С ума сойти! Мне сейчас не до божественных историй, понимаешь? Я беременна. Если только мое тело не рехнулось вслед за головой и не подстроило какую-нибудь дебильную фантомную беременность.
— Ты не рехнулась, и у тебя будет ребенок.
— Вот ребенка я и не хочу. Я его не планировала, понятия не имею, как буду его содержать, меня тошнит при мысли, что он сделает с моим телом, прежде чем появится на свет… и в довершение всего ты заявляешь, что это непорочное зачатие…
— Я этого не говорил.
— Тогда что же это?
Габриэль провел ладонями по волосам, потер свои темные глаза, вздохнул протяжно, устало и посмотрел на Софию; глубокая жирная морщина прорезала его прекрасный лоб.
— Все это немного запутано…
— Ну ты уж постарайся! — рявкнула София.
— В общем, концепция непорочного зачатия породила большую теологическую дискуссию. То, что ты имеешь в виду, относится к Марии, а не к ее Сыну.
— Что?
— Смотрела «Песню Бернадетты»?
— «История монахини» мне больше нравится.
— А «Черный нарцисс»[6]?
— Джин Симмонс — это Одри Хепберн для бедных.
— Да, но в «Черном нарциссе» играет и Дебора Керр…
Долее София не выдержала этой беззаботной перепалки:
— Да хоть Юл Бриннер, мне все равно. В данный момент меня куда больше интересует, что будет со мной. Критическим разбором фильмов займемся, когда я наконец уразумею, что происходит, ладно?
— Да, конечно, извини. Просто в «Бернадетте» вроде как разбирается этот вопрос, в очень светской манере, разумеется…
София недоуменно нахмурилась:
— Какой вопрос?
— О непорочном зачатии… Речь идет о Марии, не о Нем.
— О ком — о нем?
— Не об Иисусе. — Имя Габриэль произнес, чуть ли не заикаясь, словно ему вдруг стало трудно говорить. — Не о Нем в твоем понимании. Мария была непорочным началом. Это связано с первородным грехом. Ее сохранили беспорочной, незапятнанной первородным грехом.
Последняя посудина с грохотом упокоилась в шкафу, чашка с разбитым краем брякнулась на треснувшую тарелку.
— О, прекрасно, значит, я теперь безгрешна? Грехи с меня смыли, и я чиста, как первый снежок?
6
«Песня Бернадетты» (1943, реж Генри Кинг), «История монахини» (1959, реж. Фред Циннеман), «Черный нарцисс» (1947, реж. Майкл Пауэлл) — фильмы, трактующие вопросы истинности веры.