— Мы играем в «Счастливчика Люка»? Я могу стрелять быстрее своей тени… даже быстрее времени[2]!
— Я не думаю, что ты в самом деле останавливаешь время, Чезаре Сабино, ты только создаёшь иллюзию этого, — ответил он совершенно спокойно. — Или ты сейчас Райан Романо?
— Райан, — ответил курьер. Он попытался опознать голос, но из-за костюма он был слишком невнятным. — Не думаю, что мы встречались, мистер Карнавал.
Фигура разочарованно вздохнула, когда поняла, что её раскрыли.
— Встречались. Тогда ты не знал, что я существую.
— А я всё думал, новичок ты или невидимый ас, — сказал Райан. Это во многом объясняло успех его организации, если у Карнавала был скрытый агент его уровня. — Как мне тогда называть тебя?
Понимая, что драки не будет, если он её не начнёт, загадочный Геном стал полностью видимым. Всё его тело с головы до пят было покрыто ярко-синим стеклом; вещество мешало Райану что-либо видеть. Броня была совершенно бесформенной, а лицо — круглым, как у безликой куклы. Из-за этого вигилант выглядел довольно жутко.
Райан понял, что этот человек имитирует невидимость, каким-то образом искажая свет вокруг своей брони, возможно, используя тот же процесс, что и в лентикулярных технологиях. Курьер с трудом мог представить, какой невероятный контроль необходим для этого; этот трюк, однако, не защищал его от дыма или дождя.
Это Оранжевый Геном был очень силён.
— Ты можешь звать меня Покровом[3]. — Стеклянный человек склонил голову набок. — И раз ты не выстрелил в меня в своё «застывшее время», я полагаю, ты хочешь пого…
Райан бросил мешок с мукой ему в лицо.
Невидимчик замолк, бумажный пакет упал с его шлема на землю; его лицо теперь выглядело как лицо клоуна в пудре.
— Это было в высшей степени незрело, — сказал убийца, стряхивая муку со своего шлема.
Ну, он дважды убил Райана; курьер заслужил право вести себя мелочно.
— Не обессудь, что я буду держать своё оружие наготове, — сказал манипулятор времени, поскольку меч его нынешнего хозяина всё ещё оставался угрожающим. — В последнее время ты убил много людей, и вопрос о твоём убийстве ещё не снят.
— Тебе и «Иль Мильоре» нечего нас бояться, — ответил мужчина, скрестив руки. — Наши текущие цели — Августи и Мета.
— О, тогда я предположу, что Dynamis ты взломал совершенно случайно.
— Только для того, чтобы искоренить диверсантов внутри вашей компании, — усмехнулся Геном. — Честно говоря, я удивлён, что тебе вообще удалось отследить меня. Я был очень осторожен, чтобы не оставить следов.
Райан был не в настроении просвещать его, особенно после двойной гибели от его рук.
— Почему ты убил Занбато и его товарищей в доках?
— Это гнев в твоём голосе? Твоё беспокойство меня удивляет. — Стеклянный Геном подошёл к экранам, не обращая внимания на оружие, направленное ему в голову, и сел на стул. — Насколько я знаю, вы двое даже не общались.
— Может, и общался. И, может, до сих пор я не видел ничего, что могло бы оправдать его убийство. Чёрт возьми, насколько я знаю, в иерархии он стоит довольно низко.
Мужчина сложил руки, поза напомнила Райану Энрике Манаду.
— Ты знаешь, что они грузили в доках?
— Конфеты?
— Химикаты для лаборатории-крепости Августи на острове Искья, которая производит их «блаженство», — поправил его Покров. — Затем наркотик доставляется через лодки и подводные лодки местным дистрибьюторам по всей Италии, Испании, Франции, Турции, Ливии… наркотик, который вызывает невероятную зависимость и который Август использует для разрушения общин, даже когда они изо всех сил пытаются оправиться от войн.
— К чему ты клонишь?
— Какими бы дружелюбными гангстерами Августи ни пытались себя разрекламировать, они приносят гораздо больше вреда, чем пользы, — заявил Геном. — И даже если Занбато никого лично не убил, он, защищая этот груз, косвенно поддерживал организацию, вызывающую почти двадцать тысяч смертей каждый год, причём три тысячи только в Новом Риме.
— Итак, если я правильно понимаю, — кашлянул Райан, — ты хочешь уменьшить насилие, совершив больше насилия?
На каком-то уровне вигилант, казалось, осознал лицемерие вовлечённого, потому что задумчиво откинулся на спинку стула. Райан из-за брони не мог разглядеть язык его тела, но того, похоже, одолевали сомнения.
— Мне это не нравится, — признался он. — Очень, очень не нравится. Я бы предпочёл обсудить это или посадить преступников в тюрьму. Кто бы что ни говорил, к убийствам никогда не привыкаешь. Даже мои товарищи из Карнавала недовольны тем, что я делаю.