– Ты как здесь? – скорее по привычке скривилась любимая. В мире грёз не злится.
– Прости, Дима! – девушка была бесподобна. Если можно представить идеал фигуры, лица и глаз, совершенный эталон красоты – это была она, в явленном виде.
– Прости, Катя! – Ольга повернулась к сопернице.
Влюблённые переглянулись.
– Я много вас тревожила. Но оглянитесь – ведь это именно я, беря на себя ваш гнев, сводила вас всё туже и туже.
– Действительно! – удивились они.
– Я просто выдумка. Меня не было там, у вас. Фантом, временное служебное видение.
Они снова переглянулись.
– Ступайте за мной!
Ольга повернулась, и Дмитрий невольно сглотнул – отчего, любому мужчине понятно. Нет ничего прекрасней этого в женской фигуре, причём сама обладательница высочайшего фрукта просто неспособна увидеть его. Есть неодолимое для глаз понятие – «тыл», позади себя видеть мы не в состоянии.
На все эти незатейливые мыслишки суженого Катя ответила лишь улыбкой.
Они шли за божественно красивой грацией.
И пришли.
– Снимите сандалии.
Они поднялись вслед за Ольгой на второй этаж. Почти деревенский домик, особенно по запаху – истлевшие половики, пыль и печная сажа. Откуда-то доносилась странная музыка, напоминавшая… «Прованс»!
Открылась дверь. За низким столиком, согнувшись, сидел старик. На вид лет девяносто.
– Ему в десять раз больше того! – подмигнула, обернувшись, Ольга.
Дед корпел над книгой. Огромной толщины. Листы, шурша, падают и исчезают.
– Он пишет вас, подходите тише!
– Нас? – переглянулись Катя и Дима.
– Тс! – Ольга прижала палец к губам и подошла к древнему писателю.
Он проскрипел, не отрываясь от работы:
– Привет, краса моя!
Богиня подойдя, потянулась целовать истлевшего от старости мужчину. Тот повернулся – и гости ахнули от ужаса. Сказать, что он был страшен – ничего не сказать. Это было воплощённое уродство. На старца невозможно было смотреть без содрогания – скрытая до того сторона лица высохла и обнажился чистый жёлтый череп, в глазнице которого вращался глаз с красными жилками. Посредине, на уровне губ, всё было гниением, полным трупных червей. Лишь та сторона, что была повёрнута к входящим, создавала впечатление более-менее пристойного зрелища.
Женщина невероятной красоты, которую взалкали бы все без исключения мужчины на планете, даже те из них, что находят вкус в плоти себе подобных, без смущения поцеловала старика в смердящие губы. И это был поцелуй любви! Никакой игры, Ольга действительно обожала этого прокажённого. И смеясь, выплюнула застрявшую в её сочных губах извивавшуюся личинку.
– Мой любимый! – красавица повернулась к оторопевшим знакомцам. – Мой Пигмалион. Создал меня такой, о которой мечтал. А вас он пишет. Как тебя величал Дима?
Катя моментально догадалась. Ольга прочла её мысль.
– Так вот. Этот мерзкий уродец, чудовищно несчастный старик – идеальный заказчик!
Они очнулись почти одновременно. Точнее, Екатерина на секунду раньше.
– Митрич, ты как тут? – первое, что услышал Дима после пробуждения.
– Павел знает, – неразговорчивый силач поднял её.
Начинало светать. С учётом того, какой день на календаре, влюблённые бродили в трансцендентных землях долгие часы.
Любопытная Вероника заглядывала в волшебное дупло и громко ухала.
– Там что-то ничего нет. Как так?
– Батарейка разрядилась, эти всё высосали! – показал кивком Паша и, начав смеяться, согнулся от боли. Его подруга тут же подскочила ближе:
– Что такое, лапуленька?
– Ребро сломали, похоже, твоему зайчику. Да фигня, до свадьбы заживёт!
– Ты типа ей предложение только что сделал? – отозвался издалека Артур.
– Ага, – оскалился балагур.
Поднявшись, Дмитрий увидел, чем был занят батыр – вязал гангстеров. Саку и Мальку сильно попало по макушке, но благо живы, даже черепа целы вроде. Пижон чуть ли ни сам себя обездвижил, проявил усердие, остерегаясь кулака ярости в лице татарина. Но тот проявил удивительное великодушие, ни единым движением не оскорбив целостности физических оболочек гадов.