– А то! Профи не ошибаются!
– Слушай, Малёк, ты ж вроде ненамного меня младше, а так шустро шаришь в этих всех технологиях! Я даже в телефоне своем толком ничего не знаю, а ты вон как – наравне с молодыми… Отчего так?
– Любое лихое дело требует сообразительности. Поневоле мозги развиваются. Очкарики академии кончают, а я своим умом дохожу, потому как надо позарез.
– Молоток! – Григорий Пантелеевич подумал и повёл челюстью из стороны в сторону. – Екатерина Семёновна, значит?
– Именно шулай.
– Чего?
– Да я как бы по-татарски. Именно так.
– Ладно, теперь можешь на самом деле расслабиться. Недельку буду кумекать, как эту птицу половчее ухватить.
– Понял.
– Пижону звякни, пусть со мной на связь выйдет. Теперь этот пройдоха со своими юридическими выкрутасами весьма кстати! Дней через десять наведаемся к мадам в гости.
– Ух! Развеемся! Люблю путешествия!
– Дурак ты, блин, – Сак покосился презрительно.
– Ну и ладно.
– Давай, выметайся! На всякий случай посматривай за магазинчиком.
– Понял, шеф.
Дмитрий отрешённо вспоминал случившееся, когда позвонила настырная Виолетта.
Перед глазами всё крутился киношный жест возлюбленной. Неожиданное коленопреклонение идеальной женщины озадачивало, так как её фавориту чужда показуха. Он чурался пафоса и громких слов, хотя флегматиком вовсе не был. Просто чрезмерное проявление эмоций пугало.
С другой стороны, конечно, лестно. Столь бурное признание, в духе романтических бестселлеров – всё же приключение, не лишённое приятности.
Дима, естественно, сегодня опоздал. Света грозно хмурилась, встречая на входе. Он прошёл на рабочее место, лишь рассеянно улыбнувшись.
И вот, чуть позже обеда – телефон сообщил, что поговорить хочет «В2». О чём – понятно уж. Поэтому задумчивый дизайнер взял трубку с неохотой.
Ясное дело, Виолетта интересовалась, не созрел ли для профессионального интервью «любопытный экземпляр». Пришлось рассказать всё как есть, передав состоявшийся накануне разговор без прикрас. Новоиспечённый психолог настаивал, её будоражил столь лакомый и необычный объект исследований.
Кое-как отложив беседу на потом, Дмитрий уставился невидящим взглядом в монитор, вращая пальцами телефон.
Была одна идея, как прервать научные домогательства.
Не дожидаясь окончания рабочего дня, он отпросился, сославшись на недомогание. Начальство отпустило со скрипом – второй раз за неделю уходил чуть ли не в обед. Хотя, надо признать, выглядел Митя действительно неважно – вял и бледен. Он не был бойким любителем шумных заварушек, и вся эта туго завязывающаяся эпопея уже порядком утомила.
Но всё же, в данном случае Дима хитрил: он сбежал на приём к прославленному наставнику умненькой пышки.
Посмотрев несколько секунд на прикрытое оргстеклом «Нина Сергеевна Величко, психотерапевт», он постучал в дверь.
– Да-да, входите! – старушка стояла спиной, поливая цветы в пластмассовых горшках на подоконнике.
– Я тут снова к вам, извините.
– А, мальчик, любящий странную девочку, – женщина повернулась и кивком указала на стул, продолжая ухаживать за скромными растениями. – Помню тебя, присаживайся.
Похоже, её не смущало повисшее молчание. Она не спеша доделала начатое, и, сполоснув руки в жестяном умывальнике, прошла к столу. Дмитрий ёрзал на сиденье, делая вид, что рассматривает кабинет.
– Ну? – женщина вытерла дряблые тонкие руки о вафельное полотенце и, отложив его в сторону, воззрилась с интересом.
– Нина Сергеевна, можно прямо скажу, без долгих вступлений?
– Можно.
– Виолетта ведь ваша ученица?
– Да. Очень способная. И настырная.
– Вот, об этом и речь.
– Привязалась по поводу твоей девочки?
– Да.
Психотерапевт помолчала. Потом в рассеянности двинула журналы на столе:
– Дима… тебя ведь так зовут, верно? – он поспешно кивнул. – Милый мальчик, я ведь, собственно, поэтому разыгрывала спектакль в прошлый раз, учитывая, что моя упрямая ученица была свидетельницей разговора.