– После того ты научилась читать мысли?
– Да. Только не научилась, это умение само возникло, почти сразу. Знаешь, Дмитрий… – она задумалась на секунду. – Ты, возможно, самая сильная любовь в моей жизни…
– Ого, – парню стало стыдно.
– Артура я тоже любила крепко, но со временем как-то выгорело и улетучилось, остались только дружеские отношения. Потому и ушла. Хотелось огня какого-то. Много после было мужчин и страстей… Но вот такого космического счастья, огромного, бесконечного – даже с тобой нет. Мы всё-таки мелкие пташки, смертные. И любовь даже на самом пике можем дать малюсенькую, человеческую. Нет в наших душах того масштаба.
Дима нахмурился. Кажется, понял.
– А что было потом?
– Не помню. Дошла как-то, выбралась. Очнулась уже среди ребят. Стою, как выпавшая из-под гипноза, они меня теребят. Вероника плачет и заглядывает в лицо: «Катя, очнись! Ты что, нас не видишь?» А потом поворачивается к другим девочкам и так испуганно: «Ой, смотрите! У неё глаза другие стали!»
– Серые?
– Да.
Они замолчали.
– Ты хочешь повторить те мгновения настоящей любви… – понял Дмитрий.
– Да.
Какое умиротворение овладевает умом, когда тело сыто! Мама с утра накормила пирогами, любимая женщина потчевала вчера иным, не менее вкусным. В эту минуту Ольга услаждала взгляд, сверкая голыми коленками по пути к своему столу от бросавшей томные взгляды Светы. Что ещё нужно молодому мужчине?
Дима ощущал себя котом, объевшимся сметаной. Неторопливо идёт работа, неспешно текут мысли, в офисе спокойно и тихо. Красота!
Тенькнул телефон, он тут же ответил:
– Милая?
При этих словах Оля не удержалась от недовольной гримасы.
Патронесса тоже сыта и довольна. И звонила от нечего делать, выдалось время. У самых занятых бизнесменов бывают такие минуты, когда можно выдохнуть расслабленно и поглазеть в окно, например. Этим сейчас и занималась любимая. И заодно рассказывала о недавнем звонке:
– В общем, она меня уговорила, эта психолог.
– Как зовут её? – осведомился лениво Дмитрий, уже знал ответ.
Конечно, настырная Виолетта нашла обходной путь. И обратилась к вожделенному объекту исследований с профессиональным красноречием. Убедить такую добрую душу, как Катя, несложно, даже не обладая специальными знаниями. Её простодушие, не до конца выветренное годами предпринимательства, уже не однажды сыграло с ней злую шутку.
С другой стороны, что в том плохого? Пусть потешится юный научный работник, ни с кого не убудет, если уж милая госпожа согласилась отдать себя в пухлые ручки исследовательницы. Может, даже польза какая выйдет.
Поговорив со своим баловником, Екатерина посмотрела на часы. Времени до совещания оставалось на один звонок.
– Привет, Верунь.
– Сейчас подойду, – подруга шумно перебирала вещи в сумочке.
– Да я не о разборе полётов. Не буду ж при подчинённых с тобой сплетничать?
– Чего случилось?
– Да тут к психологу попала нежданно.
– Опять? – Вероника чем-то грохотала у себя кабинете.
– Ты там дрова, что ли, колешь?
– Да кофемолку глючит, ремонтирую, – сосредоточенно отвечала подруга.
– Доломаешь совсем со своей экспрессивностью… В общем, на меня эта тётка вышла. Знакомая моего любимчика. Давно порывалась со мной пообщаться. Фанат науки. Как узнала, что млею от картин, так загорелась. Бредит идеей изучить мой мозг. Отчего, мол, такая страсть у Екатерины Семёновны?
– Суровый ботаник, короче.
– Ага.
– Стоп! Погоди-ка! – Вероника прекратила мучить капризничавшую машинку и насторожилась, – А с чего вдруг эта кудесница психоанализа возникла?
– Научный интерес.
– Предлагает встретиться наедине?
– Да, а что?
– Катя-Катя, ну когда ты станешь более благоразумной и осторожной? – подруга стала стыдить растерявшуюся начальницу. – Это ж развод чистой воды!
– Опять те типы что-то мутят? – тут же сообразила Екатерина.