разговорах о геополитике надо каждый раз уточнять, что имеется
в виду из следующего ряда:
геополитика-реальность,
геополитика-учение (взгляд на мир, парадигма),
140
геополитика-идеология (и пропаганда),
геополитика-наука (фундаментальная),
геополитика как геостратегия (прикладная наука и
технология).
Как мы сейчас увидим, это очень разные вещи, и отношение к ним
должно быть разное. Крайне важно отделить науку геополитику от
геополитической реальности и ненаучных учений. Но и внутри самой
науки нет никаких весомых причин для отказа от стандартного
разделения научной дисциплины геополитики на фундаментальную
(чем занимались в свое время К. Уолтц, Р. Коллинз, А. Стинчкомб.
Р. Гилпин, Дж. Модельски, Дж. Тернер, Д. Додни, Дж. Паркер и др.) и
прикладную (работы по геостратегии Г.Киссинджера,
Зб.Бжезинского). Действительно, у классических авторов, начиная с
Ф. Ратцеля и Р. Челлена, можно видеть синкретическое единство
фундаментального и прикладного (в том числе политико-
идеологического) аспектов, но даже в их трудах вполне можно
отделить нейтральные концептуальные модели от политических
установок, идеологических ценностей и практических рекомендаций.
Геополитика как реальность
Ушли в прошлое жесткие связки геополитической реальности с
государствами и «расширением жизненного пространства». Будете
смеяться, но геополитика не только старше государств, но даже старше
человека и человечества. Речь здесь должна идти о контроле над
территорией, о защите территории, о борьбе за территорию, а это одна
из важнейших сторон поведения животных, причем отнюдь не только
млекопитающих и «высших».
Современное понимание геополитики как реальности
в человеческом мире следует определить так: сфера социальных
взаимодействий относительно военно-политического контроля над
территориями.
Почему эта сфера так важна и никогда не устареет, не исчезнет?
Потому что действие правовых норм, гражданство, налоги, пошлины,
правила денежного обращения, визы и виды на жительство, власть,
суды и принуждение к исполнению судебных решений,
образовательные и многие другие важнейшие институты — все это
напрямую определяется тем, кто, как и в какой мере осуществляет этот
контроль, способен сам защитить его с помощью вооруженной силы
или находится под зашитой патрона, союзников, обладающих такой
силой.
Геополитика в этом смысле имела место в догосударственный
период — между группами охотников-собирателей, племенами,
141
вождествами всегда были либо договоренности относительно границ
«угодий», либо конфликты при их нарушении.
Когда с середины XIX в. почти вся земная поверхность попала под
контроль государств, геополитику-реальность стало целесообразно
разделять на внешнюю (отношения между державами относительно
территорий) и на внутреннюю (отношения между центром и
провинциями относительно меры контроля и соответствующих
полномочий). Действуют ли в полной мере российские законы
в сегодняшней Чечне, в Дагестане, в Тыве? Осуществляет ли Москва
контроль над этими территориями? — это весьма острые вопросы
нашей внутренней геополитики.
Геополитика как учение и как идеология
Здесь обычно имеется в виду политический реализм
в международных отношениях с идеей о вечной борьбе государств за
могущество, за расширение территорий и влияние, а также с весьма
абстрактными и ригидными представлениями о «Хартленде», «силах
моря и силах суши», «мировых осях», «месторазвитии» и т. п.
В некотором смысле геополитика-учение действительно сходна с
алхимией и астрологией: это целое мировоззрение, где философские,
ценностные, практические аспекты еще не отделены от собственно
научных — эмпирических и теоретических. Разница состоит в том, что
действительные науки — химия и астрономия — вытеснили своих
предшественниц, как минимум, из академической среды, тогда как
геополитика-учение зачастую еще доминирует, даже воспринимается
как «откровение», заменяющее, например, марксизм-ленинизм, а то и
соединяющееся с ним в причудливых формах.
Любой чрезмерно надутый пузырь лопается. Когда геополитика-
учение пытается заменить собой все вопросы международных
отношений, права, ценностей, миграций, экологии, технологического
развития, экономики, культуры, тогда она точно превращается
в «соблазн» и «фейк» — в геополитику-идеологию.
О последней говорить не особо интересно. Сочные и пахучие
образцы «геополитики» как идеологии и пропаганды явлены во
множественных текстах, выступлениях упомянутых выше А. Дугина и
Ко, в официальной риторике «собирания земель», «русского мира»,
«преодоления геополитической катастрофы», «противостояния однополярному миру» и т. п.
Геополитика как чистая (фундаментальная) наука
Вся мировая история свидетельствует: военно-политический
контроль над территориями меняется со временем, иногда военным,
иногда мирным путем, а эти изменения имеют кардинальную
142
значимость не только для населения этих территорий, но также для процессов
государственного, социального, экономического,технологического,
культурного, духовного развития всех
задействованных и окружающих обществ.
Есть ли закономерности, механизмы, паттерны таких изменений?
Да, есть. Почему же тогда не появиться геополитической науке,
изучающей эту столь важную и столь сложную геополитическую
реальность?
Здесь нет места и возможности доказывать высокий уровень
развития геополитики-науки, достигнутый, начиная со второй
половины XX в. В свое время наиболее яркие статьи и фрагменты книг
западных ученых я опубликовал в 3-м выпуске Альманаха « Время
мира» [Война и геополитика, 2003].
Отвергающим всю геополитику как «соблазн» и «фейк» обычно
рекомендую блестящую теоретическую работу Рэндалла Коллинза
« Предсказание в макросоциологии: случай Советского коллапса», где
есть и принципы его теории геополитической динамики, и их
приложение к распаду Варшавского блока и СССР, и глубокий анализ
связи геополитики с теориями революции, и явное изложение
методологии обоснованных предсказаний [Коллинз, 2015, гл. 2].
Коллинза неоднократно критиковали за эту работу, как правило,
указывая на гипертрофию внимания к внешней геополитике и
недостаточный
учет
внутренних
(социально-экономических,
национальных, идеологических и других) факторов распада. Такого
рода критика не учитывает, во-первых, самостоятельной ценности
применения аналитически выделенной аспектной теории (в данном
случае — геополитической), оказавшейся достаточно сильной не
только для полноценного научного объяснения, но и для
предсказания (см. [Гемпель, 2000]), во-вторых, того что
геополитическое объяснение отнюдь не отвергает внутренние
факторы, а напротив, органически увязывается с концепциями
динамики внутри Варшавского блока и внутри СССР.
Сам Коллинз в этой главе говорит о делегитимации власти и
коммунистической идеологии, о ресурсном напряжении (во многом
вследствие перестроечных реформ, принявших к концу 1980-х гг.
форму товарного голода) и о межнациональной напряженности,
связанной со сверхрасширением. Вообще говоря, в современной