в методах их проведения подрывает доверие общественности к
реформам, заставляет воспринимать их не как насущную необходимость
или "движение к лучшей жизни", а как разрушение. Другая важная
составляющая научной реформы — наличие обратной связи. Механизм
обратной связи между организаторами реформ и научным сообществом
призван корректировать направление реформ в соответствии с
получаемыми результатами. При этом очень важно, чтобы реформы шли
путем последовательных приближений к конечной заданной цели, а все
промежуточные этапы были четко обозначены с самого начала. Это даст
возможность и самой научной общественности включиться
164
в конструктивный мониторинг хода реформы. Таким образом будут
оперативно выявляться проблемы в ее реализации и предлагаться пути к
их преодолению» [Реформа…, б/г].
Академик В. М. Полтерович предлагает при реформировании РАН
руководствоваться
основными
принципами
проведения
институциональных реформ:
«При разработке плана реформ радикализм неэффективен.
Искусство реформирования состоит в умении "соединять"
действующие институты с наиболее передовыми.
Проведение сложной реформы надо разбить на ряд этапов с
поэтапной независимой оценкой. Не следует проводить
слишком много реформ одновременно.
В период проведения реформы роль государства увеличивается, а
либерализация требует укрепления государства. Нужно
повышение ответственности и эффективности бюрократии.
Попытки трансплантации передовых институтов в отсталую
среду заканчиваются неудачей. Нужно ориентироваться на
примеры передовых стран именно в периоды, когда они
находились на аналогичной стадии развития.
Законы о реформах должны предусматривать переходный
процесс от действующих институтов к вновь вводимым.
Лучше сохранять старые институты до тех пор, пока не будет
налажена работа новых» [Митина, 2013].
Кто вообще должен управлять наукой?
После первых лет реформы ученые все больше обращаются к
коренным вопросам научной политики, прежде всего к вопросу о
власти. Все чаще выражается недовольство тем, что «нами правят
бухгалтеры». В статье с говорящим названием «Наукой должны
управлять ученые» соответствующую позицию сформулировал
А.Иванчик на популярном в академической среде сайте Полит.Ру:
«Прежде всего, мы считаем, что наукой должны управлять в первую
очередь ученые, а не чиновники. Это не значит, что профессиональные
управленцы, финансисты и т. д. не должны участвовать в управлении
наукой — напротив, должны, и без них эффективное управление наукой
невозможно, но они не должны доминировать, как это происходит
сейчас, и их роль должна быть служебной. Если это будет признано
всеми сторонами и будут найдены работающие модели взаимодействия,
удастся преодолеть и конфронтацию между учеными и чиновниками,
которая последние полтора десятилетия, играет крайне деструктивную
роль» [Иванчик, 2016].
Требования не только заключаются в претензиях на властный
приоритет ученых, но также касаются принципов и процедур принятия
решений, планирования и проведения реформ в науке.
165
«Никакие преобразования в области управления наукой не могут
проводиться без участия научного сообщества и вопреки его воле, т. е.
исходя из чиновнических, а не научных, представлений о
целесообразности […] Никакие изменения не могут проводиться, а
существенные решения приниматься келейно и тайно — они должны
быть результатом гласного обсуждения с участием научного сообщества
и при помощи прозрачных процедур» [Иванчик, 2016].
Лейтмотивы отношения к реформам
Приведенные материалы (за каждым из которых есть множество
аналогичных) позволяют выявить следующие смысловые инварианты
критики готовящихся и проводимых реформ:
1) эмансипационный протест ученых против управления,
регламентации их деятельности извне — со стороны
бюрократии и «бухгалтеров»;
2) бурное и широкое недовольство растущим объемом
обязательной формальной отчетности;
3) опасения массовых увольнений, закрытия научных учреждений
вследствие нового порядка финансирования по принципам
приоритетности, конкурсности, ставки на «ведущих ученых»;
4) протест против того, что решения по реформированию науки
принимаются людьми, от науки далекими;
5) пребования гласности, прозрачности обсуждений планируемых
реформ.
Пока что нет каких-то впечатляющих позитивных результатов
академической реформы. Скорее, появляются тревожные сведения о
деградации российской науки42.
Кроме этого, в разных формах постоянно звучит еще один мотив:
не понятно, какую науку хотим видеть в России? Каков ее желаемый
образ? Каково предназначение и соответствующие, не произвольные, а
обоснованные критерии оценки?
Базовые ценности и предназначение науки
Приведем с краткими обоснованиями перечень главных ценностей,
связанных с наукой, ее ролью и предназначением, а также
42 «В ноябре 2015 г. ЮНЕСКО опубликовала доклад по науке “На пути к 2030
году” . Из него следует, что вклад России в мировую науку в настоящее
время составляет всего 1,7 %, более чем в 11 раз отличаясь от китайского
(19,6 %) и в 15 раз от американского (28,1 %). Причем вклад этот
обеспечивают традиционные советские отрасли вроде теоретической
физики, где доля российских исследований более 6 %. А в некоторых
перспективных сферах, требующих дорогостоящего оборудования, мы и
вовсе близки к нулю» (http://argumenti.ru/toptheme/n529/438091).
166
соответствующие следствия для желаемого образа российской науки и
требования к реформам.
Самоценность знания, роста научного знания, развития
философского мышления. Вне соображений какой-либо будущей
пользы (для страны, государства, человечества и т. д.) обоснованные
знания, развитие способности мыслить ценны сами по себе. Корни,
мотивировки этой ценности лежат в представлениях о природе
человека как существа сознательного, познающего мир вокруг себя и
себя самого. Соответственно, рост, расширение знания следует считать
благом, тогда как невежество, искаженные, ошибочные представления
должны преодолеваться.
Научное знание отличается от обыденного особым вниманием к
обоснованности. Сами же общие и абстрактные вопросы
обоснованности знания, а также вопросы природы, сущности человека
и мира, вопросы ценностей и их обоснования принадлежат уже
философии. Философия (как и наука) не нуждается в соображениях
пользы для своего оправдания, поскольку культивирует способности к
сомнению, критическому и абстрактному мышлению, рефлексии.
Принятие такой ценности ведет к признанию особой значимости
фундаментальных направлений в познании, в необходимости их
развивать и неприемлемости сугубо утилитарных критериев. При этом
остаются весьма непростые проблемы:
а) самоценность научного и философского познания никак не
помогает определить требуемые (допустимые, оправданные) доли
или масштабы финансирования фундаментальных (в том числе
«бесполезных») направлений;
б) пусть не «польза», но какие-то критерии оценки качества
исследований нужны, хотя бы для избавления от шарлатанства,
для поощрения и поддержки перспективных направлений;
в) значимость знания самого по себе отнюдь не очевидна для