В наступившую после 1960-х гг. эпоху направлений пост- и нео-
уже нет прежних смелых амбициозных проектов построения
универсальных онтологических систем, социальных
утопий, безупречного научного языка, попыток строгого развертывания
единой системы принципов и т. п. Наступило время разочарования и
скептицизма, что проявилось в постмодернистской критике науки и
всей традиции Просвещения, в повороте «от бытия к текстам», в
частности, в доминировании аналитизма в англоязычной философии,
который «отмежевывается» от прежних грандиозных амбиций.
В связи с продолжающимся процессом отделения наук от
философии, последняя утеряла «привилегированный доступ» к
сознанию, мышлению, языку, общению, культуре. Вместо того чтобы
честно это признать и находить новые ниши для своих исследований в
сложившейся ситуации и в союзе с науками, философы предпочитают
игнорировать современные научные достижения, что закономерно
ведет к застою и вытеснению из центра общественного внимания.
Широко распространилось комментаторство с известной идеей
«все важное в философии уже высказано до нас».
«В наши дни преобладающая парадигма философской деятельности —
не научное исследование, а скорее экзегезис — прояснение, или
толкование, священных текстов или, возможно, творческая
интерпретация великих произведений мировой литературы. Мы можем
назвать это “экзегетическим поворотом”» [Хинтикка, 2011].
Такой подход позволяет поддерживать традицию, рафинировать ее,
но препятствует крупным сдвигам, прорывам, переломам в мышлении,
которые знаменовали развитие философии в периоды ее славных
триумфов. В статье « Есть ли будущее у философии? » Сергей Кочеров
убедительно показывает этапы последовательного ухода философии от
грандиозных познавательных и ценностных проектов к анализу
61 Об основаниях и причинах антисциентизма (антисайентизма) см.:
[Целищев, 2014, с. 174-185].
220
субъективности, языка и дальше — к «играм» и «симулякрам», жестко
ставит вопрос о перспективах:
«Жизнь и мудрость философии, сила ее влияния на социальную
практику и частную жизнь людей до сих пор определялись ее
способностью создавать универсальные онтологические конструкции и
великие идеологические проекты. Будет ли философия и дальше
концентрировать свои усилия на погружение в феномены чистого
сознания (мышления) или языково-коммуникативной среды или
предпочтет обратиться к постижению мудрости, адекватной запросам и
вызовам нового века, — вопрос открытый» [Кочеров, 2015].
Исключительное внимание к дискурсу, языку, значениям, смыслам
и логике высказываний ведет к бесконечным процессам уточнений,
также не обещает перспективной смены мыслительных траекторий
[Рорти, 2007], хотя само по себе значимо, поскольку при этом
готовятся орудия, инструментарий мышления, которые могут
пригодиться для каких-то новых больших задач философии.
Новый философский золотой век?
Можно было бы дальше развивать темы маргинализации и
стагнации, но нельзя пройти мимо тезиса о начинающемся расцвете
философии. Соответствующий небольшой текст Брайна Франсеса
следует привести почти полностью:
«Есть несколько факторов, которые в совокупности позволяют
предположить, что мы находимся в начале золотого века философии:
следовательно, нам следует быть оптимистами, а не пессимистами. Вот
некоторые факторы, отличающие нас от наших предшественников:
• достигнуто значительно большее знание в отдельных эмпирических
науках, а также делаются попытки использовать его при решении
философских проблем;
• достигнуто значительно большее знание в формальных науках, таких
как математика, логика, формальная семантика и теория принятия
решений, причем это знание активно используется;
• гораздо большим стало сообщество профессионально подготовленных
философов;
• существенно выросла философская коммуникация между членами
философского сообщества;
• принят групповой подход к разработке философских тем (как в науке);
практически нет гениев, работающих в изоляции;
• стремление к “более ясному” философствованию: использование
прямых основательных аргументов (тонкие двусмысленности не
принимаются), устранение неоднозначных суждений, объяснения
предпочитаются жаргону, меньше используется жаргон и т. д. (это более
справедливо для одних направлений, чем для других);
• значительно больший доступ к философским работам, классическим и
современным;
• больше терпимости в отношении широкого разнообразия мнений.
221
[…] Возможно, что мы находимся в начале золотого века философии. Я
не знаю, действительно ли я сам во все это верю, но над этим стоит
поразмыслить» [Frances, 2016]
Б. Франсес, разумеется, имеет в виду не всю мировую, а только
западную философию, но и в ней только аналитическое направление и
близкие к нему области. Данное уточнение вовсе не дезавуирует
основной гипотезы, поскольку периферия почти всегда ведома
флагманами — творческими центрами и интеллектуальными лидерами
сетей [Коллинз, 2002].
Отметим, что представление о наступающем золотом веке
философии имеет у Б. Франсеса статус не тезиса с надежным
обоснованием, а именно гипотезы. Ее подкрепление состояло бы
в демонстрации убедительного решения давних классических проблем
(со стажем столетий и даже более) силами новой философии. Так,
полная формализация аристотелевской силлогистики Я. Лукасевичем
могла бы послужить образцом такого рода решений. Однако за
пределами логики весьма затруднительно привести примеры сходного
уровня успеха и достигнутого согласия.
Вместе с тем, оптимизм Б. Франсеса подкрепляется таким
значимым философским авторитетом как Джон Серль. В статье
« Будущее философии» Серль пишет, что причина отсутствия в
современной философии великих гениев состоит не в том, что стало
меньше талантов, а как раз в том, что их стало слишком много, и это
не позволяет единицам столь сильно возвыситься над остальными
исследователями. Серль также видит большие перспективы в
коллективной философской работе, считает чрезмерным увлечение
эпистемологией и предлагает философам делать упор в будущем на
следующие темы: сознание и тело (психофизическая проблема),
философия сознания и когнитивная наука, философия языка,
социальная философия «среднего уровня» — между предельными
абстракциями и «журнализмом» анализа текущей политики, этика и
практический разум, философия науки [Searle, 1999].
Великие эпохи философии (расцвет и триумф) характеризуются
наличием общего центра интеллектуального внимания, ряда
перетекающих друг в друга дебатов, общей эмоциональной
зараженностью, схваткой между крупными представителями главных
интеллектуальных позиций — борьбой, которая стимулирует все новое
и новое творчество [Коллинз, 2002, гл.1-3, 10, 12].
Известны закономерности смены интеллектуальных интересов,
смещения центров интеллектуального внимания.
От исследовательской программы не отказываются лишь на том
основании, что представлены, казалось бы, убедительные аргументы
против ее фундаментальных предположений. Скорее всего, ее оставят,
когда исследования, ведущиеся в ее рамках уже больше не будут
222
считаться плодотворными, и когда открывается новая обещающая успех
альтернатива» [Eklund, 2011].
Нужно помыслить и представить идейные направления, с одной
стороны, преодолевающие факторы стагнации современной