классовые границы совпадают с этническими, конфессиональными,
государственными и цивилизационными.
Соответственно, речь идет о необходимости создания новых систем
правил, новых стандартов взаимодействия в обществах, дающих более
открытый доступ к организациям и общественным ресурсам, более
справедливые условия конкуренции, меньшие риски отчуждения и
инкапсулирования олигархата, меньшие риски отчуждения,
маргинализации этнических и конфессиональных меньшинств, в том
числе мигрантов и их потомков.
В международной системе множатся и разрастаются острые
конфликты, прорывающиеся в массовом насилии и войнах. Рано или
поздно ответственность за мирное разрешение конфликтов, наряду с
международными организациями (Совет Безопасности ООН), возьмут
региональные государства-лидеры и влиятельные региональные
коалиции, а для этого, опять же, нужна система правил
взаимодействия, которая, с одной стороны, ограничивала бы свободу
действия суверенных государств, с другой стороны, не становилась бы
очередным орудием корыстного давления и эксплуатации со стороны
держав-гегемоний.
Совсем в иной сфере мы наблюдаем сходный вызов —
конкуренцию типов культуры: здесь речь идет уже не столько о
военно-политическом противостоянии и не о соревновании в темпах
экономического роста, но о том, какая культура может создать такие
действенные внутренние «правила игры», которые обеспечивают
благополучие, стабильное развитие страны, поддерживают
солидарность, взаимную поддержку разных социальных слоев и групп.
Известно, что по некоторым параметрам (сплоченность семей,
демографическое воспроизводство, этническая солидарность,
взаимопомощь, забота о стариках и др.) мусульманские сообщества
выигрывают, хоть они и считаются в христианском и
постхристианском мире «отсталыми». Конкуренция разных типов
культур — это та реальность, в которой мы живем и будем жить.
В интеллектуальном плане такие процессы воплощаются в борьбу
мировоззренческих, ценностных, морально-религиозных позиций.
Смелый отказ от претензий на универсальность западной
«рациональности» и трезвое понимание значимости социологического
факта солидарности («лояльности», признания «своим») во всех
вопросах справедливости демонстрирует Ричард Рорти [Рорти, 2007].
Если переходить от рецидивов насилия, от бесплодного и
пагубного взаимного идеологического очернительства
на цивилизованный уровень мирных обсуждений, хотя бы для
совместного вырабатывания взаимоприемлемых правил
226
сосуществования, то без постановки и решения общих — философских
— вопросов здесь также не обойтись.
«…рациональность предполагает и рефлексивное осознание, и
пересмотр самих когнитивных и ценностных предпосылок. А это
становится возможным в условиях критического диалога с носителями
иных когнитивных и ценностных представлений. В случае познания —
это дискуссии между разными теориями и исследовательскими
программами. В случае практических действий — это коммуникация и
критическое обсуждение имеющихся предпочтений у отдельных
индивидов, социальных групп, разных культур. В результате этих
дискуссий имеющиеся предпосылки развиваются и пересматриваются:
как представления о мире и способах познания, так и индивидуальные
предпочтения, отдельные ценностные представления. Сегодня в
ситуации глобализации и интенсивного взаимодействия разных культур
роль критической рефлексии и рационального диалога оказывается
исключительной» [Лекторский, 2012, с. 33].
Нельзя сказать, что в прошлые века мир был спокоен и только
теперь настала эпоха турбулентности. Специфику первых десятилетий
XXI столетия составляет парадоксальное сочетание признаков:
общая риторика мира и демократии при частых рецидивах
гибридных и открытых войн, откате многих стран к
авторитаризму;
невероятные успехи в технологии и науках в одних странах при
продолжающейся нищете и бедствиях в других;
надежные достигнутые знания о факторах успешного
государственного управления, экономического
роста, социального развития и экономические кризисы, социальная и
культурная деградация, государственные распады;
беспрецедентный рост связности, плотности коммуникаций
в глобальном масштабе и обострение межэтнических,
международных конфликтов, рост отчуждения.
Совокупность этих парадоксов указывает на следующее
объективное и фундаментальное требование к новым глобальным
проектам и правилам сосуществования: учет условий перманентного
противоречия, столкновений интересов, убеждений, ценности разных
групп, сообществ, государств. Многие из этих противоречий хорошо
известны, хоть и не решены: строгие экологические нормы
сталкиваются с потребностями экономического роста беднейших
стран, право народов на самоопределение противоречит принципу
территориальной целостности и нерушимости границ, прогресс
в технологиях делает ненужными многие рабочие места и ведет к
безработице, гуманитарная помощь нищим и голодающим приводит к
демографическому росту, усугублению нищеты и голода, прием
беженцев, выдача им пособий приводят к массовым волнам
экономической миграции и т. д.
227
Обычно порочными оказываются крайние полюсы решений.
В каком-то месте между ними нужно проводить границу. Но где?
Далеко не всегда такие вопросы решаются в ситуационном торге.
Нужны некие общие принципы проведения границ, по разные стороны
которых правила действуют разным образом либо применяются
разные системы правил. Что это за принципы? Почему на них можно и
нужно основываться? С какой стати стороны конфликтов и
переговоров должны им доверять? Все эти вопросы остаются пока без
ответа, хотя со стороны философии уже есть подступы62.
Общий вывод относительно объективного запроса современного
общественного бытия к мышлению таков: требуются убедительно
обоснованные системы правил взаимодействия, позволяющие, с одной
стороны, мирно сосуществовать, взаимодействовать самым разным
сообществам внутри государств, между ними, и в гармонии с
окружающей средой, с другой стороны, с наименьшими издержками
разрешать неизбежные конфликты, преодолевать сопротивление
агрессивных групп, сообществ, государств, вовлекать их в глобальное
мирное сообщество.
«Мы должны согласиться с Марксом, что задача философов — не
столько объяснить преемственность между прошлым и будущим,
сколько помочь сделать будущее отличным от прошлого. Мы не должны
претендовать на роль, общую со жрецами и мудрецами. Наша роль
больше сходна с ролью инженеров или юристов. В то время как жрецы и
мудрецы разрабатывают свою программу, современные философы,
подобно инженерам и юристам, сначала должны выяснить, что нужно их
клиентам» [Рорти, 1994].
Возможности науки
В современном познании наука первенствует и действительно
способна на очень многое, тем не менее, ей подвластны не все вопросы.
Сами основания применяемой логики, исходных понятий, научных
методов исследуются не наукой, а философией.
Кроме того, наука, при всем своем могуществе, может судить
только о производных, логически выводимых целях и нормах.
Исходные нормативные основания суждений и действий — ценности