Главным среди водолазов был капитан Джулиус Мюррей-Крам, один из тех романтиков, которые являются в штаб и просят поставить их на наиболее ответственный и опасный участок. Опытный, профессиональный ныряльщик, приписанный к ремонтной базе и выполняющий то, что он собирался делать сейчас — осмотр и ремонт корпусов судов — он забросал Морских лордов меморандумами, в которых доказывал, что опытный и решительный водолаз может незаметно проникнуть в сильно охраняемую гавань и поставить заряд взрывчатки даже на корпус судна первого ранга. И тогда получится — что один человек может утопить целый линкор или даже авианосец. Лорды ничего не предпринимали — Их Лордствам казалось, что это абсурд и безумие.
Потом они сильно пожалеют об этом. Совсем скоро, в сорок первом — ударная группа итальянского флота, так называемая Девятая катерная флотилия — во время Триполитанского кризиса проникнет в сильно охраняемую Гибралтарскую гавань и установит заряды на два линейных корабля и один легкий авианосец. Штатно сработают два заряда из трех, разом изменив соотношение сил в зоне Средиземноморья и лишив англичан даже призрачной возможности добраться до триполитанского черного золота, до нефтяных источников. Потом Их Лордства будут негодовать на итальяшек с их незаконными и не джентльменскими методами ведения войны. Но все это будет потом.
Сейчас — капитан — лейтенант Мюррей-Крам стоял на носу, нацепив солнечные очки североамериканского производства на лицо и наблюдая за горизонтом. Сам опытный рыбак, во время таких переходов он не сидел в каюте — а смотрел на горизонт, пытаясь по скоплениям птиц, по бликам на воде определить наличие рыбы.
Его люди сидели в каюте и играли в трик-трак.
Уже в нескольких милях от Карачи — его привлекла внимание чайка. Самая обычная, белая чайка — она кружила над чем-то, над каким-то предметом в воде, но не бросалась на него, как если бы он был съестным.
А в воде — съестного, которое бы плавало на поверхности — очень немного.
— Бинокль! — крикнул он
Подбежал матрос, протянул бинокль. Когда капитан-лейтенант отрегулировал резкость и навел бинокль на необычное скопление чаек — он вдруг ощутил холод по всему телу — даже, несмотря на то, что жара стояла неописуемая.
— Два румба влево! — крикнул он — человек за бортом!
На первый взгляд — все было кончено.
Человек лежал на воде, лицом вверх, глаза закрыты, а кожа — вся как ковер багрового, бледно-красного и белого. Чайки уже взялись за дело — но солнце опередило их. Только моряки знают, насколько страшны бывают солнечные ожоги. Особенно, если кожа постоянно смачивается водой, да еще соленой, разъедающей плоть. Человек держался за какой-то обломок изо всех сил, видимо, он плыл, но выбился из сил из-за течения…
— Машине самый малый! Штурвал так держать!
Матросы принесли багор, взяв его из пожарного снаряжения — оно всегда бывает на посыльном судне вместе с насосом, так как посыльное судно используется при необходимости и как спасательное. Но стоило только одному из матросов зацепить человека багром — как он ощутимо дернулся,
— Он жив!
Матросы, не дожидаясь команды — прыгали в воду. Двигатель застопорили, утопленника передали на палубу. Капитан — лейтенант попытался прослушать сердце, прощупал пульс — пульс слабый, но был. Просто удивительно, что этот человек был еще жив
— Мой Бог, сэр… — сказал один из матросов — это же… ребенок
— Так… — капитан-лейтенант понимал, что времени еще немного — в адмиральской каюте есть бар?
— Так точно, сэр.
— А в нем есть лед?
— Конечно, сэр.
— Тогда несите — лет, чистые тряпки, чистую воду. Что-то из спиртного, если есть, только чистое, не виски. Джинн, например. И яйца. Сырые яйца! Всё — за сырые яйца! И запускайте, мать вашу, машину. Мы когда то должны дойти до этого чертова порта!