И когда он будет умирать, кто подаст ему стакан воды? А когда он предстанет перед Господом, и Господь спросит его, что ты, Эдмунд оставил за собой на Земле — что он ответит на это? Я оставил позади себя лишь залитые кровью поля брани, да безымянные могилы?
И куда он попадет после такого ответа?
Понятное дело, куда.
И потому, капитан Эдмунд Стивен Харрис — решительно подошел к пацану и протянул ему руку.
— Пойдем.
Место засады, которую устроили буры — нашел на обратном пути следопыт на дороге. Нашли примятую траву, где лежали стрелки, случайно выпавшую из кармана солдатскую ложку с короткой ручкой, место, где стояли сошки легкого пулемета. Не приходилось сомневаться: услышав звуки боя, буры решили, что ловить им тут больше нечего и растворились в буше. Идти искать их — было полным безумием.
Несколько лет — Роберт прожил приемным сыном в доме капитана конных скаутов Эдмунда Стивена Харриса. Фактически, он стал сыном полка, и на ежегодных парадах — шел в общем строю, у знамени, и никто не задавал по этому поводу никаких вопросов. Когда для Роберта пришло время идти на службу — рекомендацию ему подписали все офицеры полка до единого. С ней — он и постучал в ворота Крэнборнских казарм в Солсбери. Там — располагалось засекреченное подразделение, которое делало только первые шаги в своем долгом и трудном пути — военно-воздушные коммандос, спецназ сил самообороны Родезии, аналог парашютного полка Гвардейской бригады. Затем — он оказался в числе первых родезийских офицеров, отправлявшихся в метрополию, для прохождения специальной подготовки в Герефорде, и последующей организации шестого батальона двадцать второго полка специального назначения — Родезийской САС…
Несмотря на то, что Родезия юридически не была колонией либо вассальным государством британской короны — спецназ Родезии, САС и скауты из буша — активно участвовали во всех активных мероприятиях, проводимых британским правительством. Естественно — все это делалось… не то чтобы тайно, но без официального оформления. Юридически — Родезия не была государством вообще, юридически она была территорией в частной собственности, фактически одной громадной фермой — таких было немного, но такие были. Самые известные: Конго — было личной собственностью Короля Бельгийского, а Финляндия — не частью России, а личной собственностью российского Самодержца. Соответственно, вооруженные силы в таких вот «квазигосударствах» — тоже были как бы частными. Международное право относилось к таким случаям крайне негативно: вооруженные силы Родезии, согласно всем военным конвенциям рассматривались как наемники, участие родезийцев в любом вооруженном конфликте за пределами Родезии рассматривалось как привлечение наемников. Никакие конвенции о правах солдата на поле боя и в плену к наемникам не относились, наемника при взятии в плен можно было расстрелять на месте.
Но британское правительство, учитывая чрезвычайно высокий уровень подготовленности, мотивации и богатый боевой опыт родезийцев, а так же их желание послужить Родине, которой они считали Великобританию — все-таки нашло подходящую формулу. Родезийские части называли «волонтеры Его Величества»…
Ретроспектива. Мэтью Керзон. Королевство Афганистан, Кабул. Высшая школа Хабибиа. Весна 1938 года…
— Мистер Керзон…
Поскольку мистер Керзон, тринадцати лет от роду не отреагировал вовремя — учительская линейка с хлопком опустилась на пальцы, оставив багровую полосу. Учитель истории, мистер Сэмьюэл Мелроуз никогда не стеснялся применять к ученикам телесные наказания, и даже — как говорят — считал количество ударов, которые он нанес ученикам за время своей карьеры. Для этого — у мистера Мелроуза была линейка от Веллингборо — настоящая, металлическая, которую и об стол не сломаешь. Еще одной мерой наказания была постановка в угол, коленями на горох — однако, к Мэтью Керзону, среднему сыну сэра Гордона Керзона, чрезвычайного и полномочного посла Его Величества в Королевстве Афганистан — Мелроуз такую меру наказания избегал применять. Потому что о ней — надлежало заносить в классный журнал — а Мелроуз был трусоват, и это было сразу видно. Еще — он любил оставлять некоторых учеников после уроков, и об этом поговаривали недобро — но Мэтью Керзона он, ни разу не попросил задержаться.
Мэтью Керзон с трудом оторвался от прекрасного вида гор за окном. Мысли его и в самом деле были далеко от истории — равно как и от гор. Боли от удара линейкой он почти не почувствовал.