— За что?
— Не знаю!
Пистолет опустился еще ниже
— Клянусь Аллахом, не знаю!
Митяй спустил курок, пистолет рявкнул одиночным — и татарин рухнул на пол, с воем зажимая простреленную ногу.
— Живи и помни — сказал Митяй фразу, которую услышал на просмотре голливудского синематографа — живи и помни…
На улице — они только и увидели, что красные фонари машины исчезающей — за поворотом. Водила просек, что к чему — и вдарил по газам…
— Ну, чего? — Володя явно чувствовал себя не в своей тарелке, ерзал. Длинный, тяжелый ружейный обрез держал за полой плаща
Митяй огляделся — адреналин уже схлынул отчасти, но его все равно «перло». Нет большего счастья, когда ты остался в живых, а твой враг — нет и валяется у тебя под ногами.
Пистолет — автомат оттягивал руку
— Двинули за хабаром… — решил за обоих Митяй — возьмем самое ценное, рыжье, камушки. Разломим, потом сдриснем из города. Схлынет — вернемся.
Он решительно шагнул в темноту одесских ночных улиц. Володя, поколебавшись, последовал за ним…
Одесские катакомбы — существовали с самого основания города. Еще турки, державшие здесь сильную приморскую крепость — копали меловые холмы, используя мягкий камень — песчаник для строительства внутренних строений. Когда русские, одним из командиров которых был адмирал Жозеф Иванович Дерибас, взяли крепость, снесли ее и задумали строить город — песчанник тоже пригодился, тем более что его добыча была налажена. Адмирал Дерибас — и стал основателем Одессы.
Затем, катакомбы стали приспосабливать и для других целей. Изначально — Одесса развивалась как вольный город, порто-франко, город мира, такой же, как ганзейские купеческие города. Количество преступников и контрабандистов здесь быстро превзошло все разумные пределы: впрочем, в Одессе боролись с преступностью быстро и жестко, чаще всего — сами же авторитеты. Катакомбы под городом — стали использовать в самых разных целях. Купцы — для хранения товара: как удобно, дом, а под домом — совершенно ничьи склады, причем громадные, складируй сколько хочешь. Контрабандисты для транспортировки товара мимо таможни — норы уходили к Пересыпи и дальше. Преступники — для итого, чтобы скрываться от полиции. В старом городе получилось так, что едва ли не каждый дом — имеет выход в подземные катакомбы. Об этом знают все, равно как и о том, что внизу есть самая разная публика и лучше туда не соваться.
Это не относится к тем, у кого четыре ствола на двоих…
Это был тот дворик, в котором вырос Митяй. Нет, не там где он родился и жил, тот был на соседей улице. Здесь, в трущобах — жил старый, спивающийся и безобидный артист дядя Коля Робинзон, который любил рассказывать, что в молодости — его изволили пригласить выступить для Их Императорских Величеств. Так это или нет — никто не знал, но сейчас — он медленно доживал свой век, никому особо не нужный, и чтобы скоротать время — учил стайку пацанов, которых отобрал сам разным фокусам. И цирковым и вовсе даже не цирковым. Никто не знал, как и почему он отбирал себе учеников — он никогда не брал с них денег, и только иногда — они приносили ему что-то из еды, денег он не брал. Но с ним было интересно…
Обычный, старый одесский дворик. Узкий, украшенный как невеста гирляндами сушащегося белья. Свой, как и все здесь, родной до последнего кота…
Митяй остановился. Принюхался, прислушался, держа руку на рукояти автоматического пистолета. Если кто тут и есть — он выдаст себя. Не может не выдать, просто не может. И тогда — двадцать с лишком патронов найдут свои цели…
Но ничего не было. Только кроваво-красная, предвещающая грозу, смотрела с неба луна. Да прошмыгнул, почти незаметный в темноте ободранный серый кот. Охотится…
— Двинули!
Для опытного вора — вскрыть замок на подвале, обычный замок — дело даже не пяти минут, а минуты, дело, даже оскорбляющее его профессионализм. Митька, обычным, сплющенным на конце гвоздем и куском проволоки — справился за пятьдесят одну секунду, на слух. Придержал, чтобы не стукнула массивная железная дужка.
В подвале было сухо, пахло каким-то тряпьем и рыбой — обычный запах для Одессы. Рыбой не гнилой — а сухой, соленой. Они прошли, точнее — пробрались назад, с трудом отодвинули здоровенный ящик — сундук, какой был во времена оные у каждого моряка. Ногами расшвыряли песок, чтобы добраться до люка. Митяй осторожно открыл люк, прилаженный здесь безвестными умельцами. Света у них не было — никакого, но переход по ночной Одессе адаптировал их глаза к полутьме — и здесь, в подземном лабиринте они не заблудятся. Тем более что он узкий, а где сворачивать — любой из них помнит.