– Клянусь Трещиной, даже лучшие из женщин влюбляются в таких вот олухов по неопытности. Должно быть, чем меньше мозгов и больше самодовольства, тем вернее победа!
В трактир вошел дородный чернобородый мужчина в камзоле из бордового шелка. Увидев его, Дефальк приветственно взмахнул рукой. Вошедший выглядел ровесником Дефалька, но двигался легко и упруго, а в глазах светилось животное наслаждение жизнью. Одежда выдавала в обоих состоятельных людей – в особенности в глаза бросались укороченные плащи с меховой опушкой, последний писк сезона, – но достаточно было взглянуть на расслабленные плечи и бледно-голубые глаза Дефалька и сравнить их с бьющей через край жизненной энергией другого, как становилось понятно, что бородач по праву рождения принадлежит к тому миру, в который его собеседник еще только силится войти.
В несколько широких шагов чернобородый подошел к столику Дефалька и панибратски хлопнул его по плечу. В чинной обстановке трактира его жест показался почти непристойным. Некоторое время он продолжал стоять у стола, нависая над Дефальком и оглушая его своей громогласной болтовней. Ему определенно доставляло удовольствие и собственное остроумие, и внимание людей за соседними столиками, тогда как собеседнику было явно не по себе. Наконец он уселся, продолжая создавать видимость приятельских отношений. Завязался разговор. Дефальк изо всех сил старался изобразить ответное жизнелюбие, говоря, однако, на полтона ниже, чем бородач, отчего казался неуклюжим и неискренним настолько, что больно было смотреть. Его друг, имя которого было Крамлод, упивался его замешательством.
Немного погодя Дефальк отодвинул кружку и наклонился к собеседнику.
– Мы с тобой давно друг друга знаем, так что давай говорить напрямую, – начал он. – Выкладывай все, что думаешь, а я скажу, что у меня на уме.
Знаком он приказал трактирщику приблизиться. Крамлод заулыбался.
– Да, Дефальк, таких откровенных людей, как ты, поискать! Я ведь помню, когда мы были молоды, ты гонялся за храмовыми юбками, обычных тебе было мало. Все мы в те времена считали тебя отважным романтиком, а ты не скрывал своего презрения к нам, заурядным людям с обычными вкусами. А помнишь, что ты говорил о деловом мире? Сплошное подхалимство и надувательство, тощие кошельки выслуживаются перед толстыми в надежде на их милости, а? Славные были деньки, не так ли? Подумать только, как сильно с возрастом меняются взгляды.
Он даже не давал себе труда притвориться, будто говорит в общем. Нагло ухмыляясь, он смотрел Дефальку прямо в глаза, а тот лишь жалко и приниженно хихикал. Крамлоду это вымученное веселье, очевидно, казалось музыкой. Тут появился хозяин, и Крамлод умудрился устроить целый спектакль из такого простого, казалось бы, дела, как заказ выпивки. Надо было видеть, как он серьезно совещался с Дефальком, выспрашивая его рекомендации, соглашался с каждым его словом, а потом перекидывался на сторону хозяина и вторил его возражениям, им же самим предварительно спровоцированным. Наконец он остановил свой выбор на небольшом стаканчике поссета. Дефальк заказал двойную огненную воду, чему я нисколько не удивился.
– Ты говорил о милостях, за которые одни выслуживаются перед другими, – продолжил Дефальк, как только хозяин ушел. – Вообрази, какое совпадение, Крамлод: именно этим я сейчас и занимаюсь. Да ты, наверное, и так уже догадался! От твоих глаз, старина, ничего не укроется. Одним словом, мой благородный друг, ты просто должен пригласить нас на эту вашу вечеринку. Тем самым ты поможешь нам, а себе не навредишь. Луриссиль присоединяет свои мольбы к моим – она умеет очаровательно просить, Крамлод, твое сердце вмиг бы растаяло, доведись тебе ее увидеть. Ну давай же, я ведь знаю, вы не прислали нам приглашение просто по ошибке.
Крамлод улыбнулся, изображая детское удивление.
– Я озадачен! – ответил он. – Нет, я просто сбит с толку! У меня нет слов! Подумать только, ты и Луриссиль – любители музыки! Ибо что же еще, кроме перспективы послушать оркестр, играющий на плоту музыку, которая рождается из отражения звездного света в озерной глади, могло заставить вас желать принять участие в нашем маленьком незатейливом празднике? Ну и ну – вот так думаешь, будто знаешь кого-то как облупленного, а он вдруг поворачивается к тебе боком, обнаруживая совершенно неожиданную черту характера.
Принесли напитки. Крамлод поднял свой стакан и обвел трактир полным вежливого любопытства взглядом, точно полагая тему исчерпанной. Дефальк криво усмехнулся и сделал большой глоток огненной воды: без сомнения, чтобы избавиться от определенного привкуса во рту.
– Ты прямо как старший брат, – заметил он, медленно покачивая головой, точно Крамлод и впрямь вызывал в нем какие-то сентиментальные воспоминания. – Дразнишь конфетой, а в руки не даешь, просто ради удовольствия чувствовать себя выше ростом! Слушай, старик, это просто бессовестно с твоей стороны. Ты ведь отлично знаешь, что никакой я не любитель музыки. Плут! – И он опять улыбнулся, точно плутовство Крамлода доставляло ему удовольствие. Однако морщинки, которые залегли вокруг его глаз, говорили скорее о душевной боли, чем об искреннем веселье, и Крамлод, видя это, упивался мучениями своей жертвы.
– Нет, правда, Дефальк. Я в полном недоумении. Что еще, кроме музыки, могло заставить тебя так пламенно желать приглашения на мой вечер? Я даже начинаю подозревать, что ты надо мной смеешься, а сам вовсе и не собираешься приходить.
Дефальк снова покачал головой, демонстрируя восхищение чувством юмора приятеля.
– Все понятно, Крамлод, ты решил притворяться до конца. Ну а мне это не нужно. Приглашение на твой вечер даст Луриссиль возможность зазвать госпожу Сквамаш к нам на обед на следующей неделе. Флот господина Сквамаша имеет разрешение на отлов рыбы в водах, смежных с водами моего тестя. Вот мы и хотим с ним договориться. Ну вот, я все сказал. Яснее просто некуда. Заметь, я прекрасно отдаю себе отчет в том, насколько важную услугу ты нам окажешь.
– Клянусь Трещиной, наконец-то я понял, Дефальк. До меня ужасно долго доходит, просто смешно. Надо же было сделать целую тайну из того, о чем я догадался бы сам, если бы подумал хорошенько. Господин Сквамаш! Ну конечно! Дарла вечно ворчит, что я слишком туп для исполнения общественных обязанностей. Я, конечно, с ней спорю, но в глубине души, признаюсь честно, думаю, что она права. Исключительный напиток, Дефальк. Как, ты говоришь, он называется?
– Поссет.
– Ах да. Ну что ж, дорогой друг, я получил большое удовольствие от общения с тобой. А теперь мне нужно идти, – бедняжка Дарла целый день сегодня крутится, нанимает музыкантов, надо ей помочь. Передавай Луриссиль мои самые горячие поцелуи.
Крамлод поднялся из-за стола сияя. Дефальк смотрел на него без всякого выражения – силился, должно быть, побороть отвращение, чтобы заговорить. Бородач взял паузу, давая собеседнику время собраться с мыслями. Наконец Дефальк заговорил:
– А как же твой вечер – мы приглашены или нет? – Голос его вибрировал от ненависти, которую он даже не потрудился скрыть.
Крамлод просиял, точно получил наконец то, чего давно дожидался. Лицо его сияло таким неприличным довольством, что, ей-богу, стыдно становилось за того, кто доставил ему такую радость. Он виновато улыбнулся, притворяясь, будто только что вспомнил, и поспешно сунул руку в карман своего шелкового камзола.