Потеря идентификации предполагает восстановительную работу восстановление целостного и упорядоченного образа мира, пусть он даже будет иным, чем раньше. В российских условиях такое восстановление не могло осуществляться путем приобщения к какой-то из альтернативных культурных форм или моделей, поскольку в СССР на протяжении многих десятилетий не существовало иной, кроме советской, культурной модели, которая была бы представлена соответствующими институтами и при этом достаточно широко распространена и влиятельна. Поэтому распад советской культуры и соответствующих институтов ставил страну в состояние культурного опустошения.
С другой стороны, в стране существовали "зародыши" многочисленных и разнообразных альтернативных культурных форм. Под зародышем здесь понимается культурная форма в "неразвернутом" состоянии, существующая как совокупность идей и поведенческих предписаний, но по тем или иным причинам не находящая последовательного воплощения в практическом поведении.
В Советском Союзе, как и в любой стране с развитой сетью исследовательских учреждений, изучались, описывались, комментировались любые из когда-либо существовавших культурных форм. Имелись специалисты по иудаизму, христианству, любой из форм буддизма, шаманизму, русским языческим культам и т. д. и т. п., способные воспроизвести и обосновать любую, самую мельчайшую деталь обряда и доктрины. Имелись журналисты, социологи, искусствоведы, глубоко изучившие культурный ландшафт современной западной жизни. Были ориенталисты, были специалисты по субкультурам самого разного рода. Для одних это было профессиональным занятием, для других - хобби, но что их всех объединяло, так это невозможность даже при самом искреннем желании и прямой заинтересованности реализовать соответствующую модель в публичном поведении. Разумеется, некоторые элементы могли быть освоены и в частной жизни. Но этого недостаточно. Большинство культурных моделей предполагает наличие ритуала, специфических форм взаимодействия, особого рода коллективности. Существовали полуподпольные субкультурные группировки, коллективно практикующие некоторые из альтернативных культурных моделей. Но и это не позволяло соответствующим моделям выйти из зародышевого состояния. Большинство культурных моделей при их аутентичной реализации создают целостный образ мира и человеческой жизни и не допускают фрагментации жизни на подлинную и неподлинную части. Они требуют всей жизни целиком. Кроме того, для самоутверждения они нуждаются в публичной репрезентации. И то, и другое было невозможно в условиях господства советской культуры.
Поэтому, как сказано выше, многочисленные и разнообразные культурные модели, не являясь абсолютно новыми для России, пребывали в зародышевом состоянии. Это относится даже к тем из них, что имели в России богатую и даже многовековую традицию, но были подавлены в советское время и перешли в латентное, состояние. С распадом советской культуры возникла впервые за много десятилетий возможность их развертывания и публичной реализации.
Рассуждение в рамках социологической традиции подсказывает следующую логику становления и развертывания культурных форм. Сначала формируется социальный интерес. Происходит его осознание, и затем стихийно или целеустремленно, в виде группового фольклора или в трудах писателей и философов складывается доктринальное оформление этого интереса. Доктрина служит основанием его внешних вещных и поведенческих проявлений в разных сферах жизни: в политике, в праве, в быту - его предметных и пространственных презентаций.
В основе всего, следовательно, лежит социальный интерес. Но очевидно, что процесс становления и развертывания культурных форм должен выглядеть иначе в том случае, когда в силу утраты идентификации подавляющим числом членов общества утрачивается и более или менее осознанное представление о собственном интересе. Если человек не знает больше, кто он такой, он не знает, естественно, и того, в чем состоит его интерес. То же самое относится и к группам. Артикулированные социальные и политические интересы в обоих случаях отсутствуют. Интерес редуцирован к (а) элементарной потребности выживания и (б) потребности выработки нового образа мира, способного обеспечить устойчивую идентификацию.