явшийся человеком своей эпохи. Голландские протестанты Кальвинизм с его акцентированностью идеи предопределения был изхристианских течений наиболее далек православному богословию. И в этом отношении в особых симпатиях Петра I к кальвинистской Голландии обнаруживается определенный парадокс. Но Голландия не была в XVII — начале XVIII века конфессионально однородна. В оппозиции к кальвинистам там выступали, в частности, арминиане — последователи Якоба Арминия. Арминиане отстаивали в полемике с кальвинистами определяющее значение свободы воли. Отсюда следовали обвинения их в пелагианстве или полупелагианстве. Но в пелагианстве обвиняли на Западе и православных. Обвинения восходили к дискуссии между Августином, роль которого в становлении теологии западного христианства трудно переоценить, и ересиархом Пелагием. Ни православные, ни арминиане, пелагианцами в действительности не являлись. Достаточно сказать, что Пелагий отрицал первородный грех Адама и полагал, что тот умер бы вне зависимости от совершения греховного деяния. И именно из положения об отсутствии первородного греха следовал пелагианский тезис о свободе воли. В понимании православия, равно как и арминианства, свобода воли есть дар Божий человеку. Согласно позиции арминиан, Христос своей жертвой искупил грех каждого. И каждый может спастись, основанием к чему является свободный выбор человека. Предопределение Голландские протестанты | 51 имеет условный характер, так как в Божьем промысле оказывается учтен факт веры. На верующего нисходит благодать Святого Духа, являющаяся основанием спасения. Но человек может утратить по своему выбору благодать, воспротивиться ее действию. Арминиан, как и православных, обвиняли в приверженности синергизму. Распространенное сегодня понятие «синергия» имело религиозное происхождение, подразумевавшее соработничество человека и Бога. Большое значение идее соработничества уделялось, в частности, в исхиазме, возникшему в Византии и имевшему своих последователей на Руси. Исхиазм сыграл огромную роль в развитии православной мысли. Соединение Божьего промысла со свободой воли человека в спасении души — идею, отстаиваемую арминианами также было возможно трактовать как синергизм. Кальвинизм занимал противоположную позицию — монергизма, сводя спасение исключительно к действию Божественного предопределения. Таким образом, определенная перекличка православного учения с арминианством действительно существовала. Потенциально это могло привлечь если не самого Петра I, то кого-то из его окружения в Церкви, как, например, Феофана Прокоповича. Арминианином был и Гуго Гроций, чье имя связывалось одновременно с теорией общественного договора и теорией естественного права. В классической работе Макса Вебера «Протестантская этика и дух капитализма» показывалось влияние кальвинизма на переход к капиталистической системе. Идея предопределения логически развивалась в идее избранничества. Кальвинизм обнаруживал индикаторы богоизбранности, к которым относил, в частности, денежный успех. Но более правильно, вероятно, говорить о нескольких мировоззренческих истоках капитализма. В. Зомбарт оспаривал позицию Вебера, выдвигая вместо кальвинизма в качестве такого источника иудаизм. По-видимому, определенную лепту в становление капиталистической европейской модели привнесло и арминианство. Отсутствие предопределенности означало и отсутствие предустановленности сословного статуса. Это могло стать другой стороной формирования мировоззренческого контекста развития капиталистической системы, в чем Голландия шла впереди других стран Европы, включая Англию. 52 | 2. Европейская идея на рубеже XVII–XVIIIвеков Англиканство и религиозная жизнь Англии Россия при Петре I не являлась веротерпимой страной в той степени, как понимается веротерпимость сегодня. Но не было веротерпимости в этом смысле и нигде в Европе. В католических странах все еще продолжала действовать Святая инквизиция. В протестантских — религиозное законодательство было мягче лишь относительно инквизиционной практики. Одной из наиболее веротерпимых европейских стран считалась Англия. Там действительно в 1689 году был принят Акт о веротерпимости (полное название — «Акт об освобождении от наказаний, предусмотренных соответствующими законами, протестантских верноподданных, отделившихся от Церкви Англии»). Спринятия его смягчалась прежняя религиозная политика в отношении протестантов диссентеров, признающих власть короля, но по каким-то причинам не принимающих Англиканской церкви. Легализованы в результате принятия Акта оказались, в частности, баптисты и квакеры. Но им по-прежнему запрещалось занимать государственные и общественные должности, являться членами суда присяжных. Под смягчающее действие Акта о веротерпимости не подпадали католики и протестантские радикалы. Но в 1697 году, в самый канун приезда Петра I в Лондон, английский парламент принимает закон, направленный на ужесточение религиозной политики — «Акт о более эффективном подавлении богохульства и нечестия». Преступниками сообразно с ним оказывались лица, воспитывавшиеся в христианской религии, которые отрицали Троицу, единобожие, Божественный авторитет Библии. Наряду с антитринитатриями — неоарианами подверглись гонениям деисты и пантеисты. Были прецеденты изгнания с кафедр и даже казни — повешение за отрицание Троицы двадцатилетнего студента Томаса Эйкенхеда. Антитринитарист Ньютон не пострадал, но его преемник в Кембриджском университете математик и историк, переводчик «Иудейских древностей» Уильям Уистон лишен профессорского звания. Вынужден был из-за своих арианских воззрений уехать из Англии в Северную Америку знаменитый химик, первооткрыватель кислорода Джозеф Пристли. Непосредственным основанием для принятия Акта 1697 года было издание Джоном Толандом книги «Христианство без Теория «общего блага» | 53 тайн…», написанной с позиций идеи о единстве материального мира. Книга была подвергнута сожжению, а ее автор вынужден был бежать, спасаясь от тюремного заключения. Так что какого-то особого случая «петровской тоталитарности» на общем европейском фоне не существовало. Были преследования старообрядцев Петром I в России, но были в то же время гонения на инакомыслие во всех странах Европы. Феофан Прокопович излагал примерно те же взгляды, что и Толанд о единстве материи, но делал это легально. Во время своего заграничного путешествия Петр I вопреки распространенным представлениям интересовался не только техническими аспектами жизни Европы, но также вопросами гуманитарными и даже религиозными. Будучи в Англии, царь даже посетил молитвенный дом квакеров. Квакеры, хотя и были легализованы Актом о веротерпимости, не представляли собой официального религиозного течения. Специфичность их учения и обрядовой практики делали визит к ним Петра I шагом экстравагантным. Квакеры пытались обратить внимание царя на тяготы крепостного права в России, призывали к развитию образования для простых людей. Нет оснований считать, что квакерское учение оказало сколь бы то ни было значимое влияние на Петра I. Близкой у квакеров могла показаться, вероятно, лишь этическая позиция о простоте, призыве довольствоваться лишь необходимым. Не мог, естественно, царь, ищущий себе союзников для ведения войны, принять радикальный пацифизм квакеров, их неприятие военной службы. Другое дело — Англиканская церковь. Царь посещал англиканские храмы и интересовался англиканской системой управления. Его собеседником не раз являлся епископ Солсберийский Джилберт Бернет. Модель, когда во главе Церкви стоит монарх, с большой долей вероятности Петр I при проведении церковной реформы в России заимствовал у англикан. Теория «общего блага» Петр I, как и многие другие европейские государи XVIII века, по-видимому, разделял фундаментальные положения теории общего блага. То, что государственная власть должна стремиться 54 | 2. Европейская идея на рубеже XVII–XVIIIвеков к обеспечению блага всех своих граждан, казалось бы, очевидно. Может показаться, что представление банальной в сути своей задачи в качестве особой теории является имитацией концептуальности. Но для раннего Нового времени очевидной установка достижения общего блага еще не являлась. Как правило, акцент в интерпретации содержания теории общего блага делался на прилагательном «общее», хотя важное значение в развитии общественной жизни имело и слово «благо». Стремление к благу отсутствовало в ценностно-целевой повестке средневекового государства. Христианские государства средневековья стремились не к благу, а к добру, противостоя злу. Стремление же к добру оказывалось возможным при наделении государства свыше благодатью. Благодать и благо в русском языке, несмотря на то что являются словами однокоренными, имеют разный смысл. Благодать нисходит от Бога, тогда как благо связано с удовлетворением человеческих потребностей. И эта переориентация от духовных императивов к реализации потребностей отражала общий тренд секуляризации при переходе от Средних веков к Новому времени. По прошествии двух с половиной столетий все сущностно повторится: от проекта строительства нового человека КПСС при Н. С. Хрущеве переориентировалась на задачу максимального удовлетворения ма