крестообразный знак, который надлежало накалывать солдатам на левой руке и натирать порохом. Об этих знаках, вводимых в целях облегчения поимки беглых рекрутов, упоминалось и в указе Сената 1718 г. Старообрядцев не смущало то обстоятельство, что рекрутский знак в отличие от антихристовой печати накладывался не на правую руку, как сообщается в Откровении Иоанна Богослова, на левую. Титул императора интерпретировался как сокрытие Петром Ι своей антихристовой природы за буквой «М», поскольку за ее вычитом цифровая сумма данного слова будет равняться 666 — числу апокалипсического зверя. Керженский проповедник Козьма Андреев, обличая Петра Великого, писал: «В самой плоти его, на лице, и на челе, и на всех удех его, даже до ногу его, образ и начертание мерзости запустения, латынства, якож брадобритие богомерзкое, и чело оголение, и покровение на главе, по обычаю поганых немцев и люторцов, и прочая вся одежда его латынская, паче же бесовская. Еже есть сатана и преисподней бес сиречь дух лукавый, латынский и римский». Царству Антихриста предсказано просуществовать три с половиной года (3,5 года равняется 42 месяцам, т. е. числу, прописное написание которого латинским шифром при его цифровом выражении равняется 666). По истечении указанного времени в 1703 г. Петром Ι закладывается новая столица — Санкт-Петербург. Не случайно в русской 126 | 3. Русское православие и русское западничество литературе Петербург зачастую изображается как город демонический, враждебный русскому национальному духу. Но как мог Антихрист явиться из рода православных царей русских, помазанников божьих? Данное затруднение разрешалось посредством апробации легенды о подмене истинного царя ни то при самом рождении сыном Лефорта, ни то во время заграничного путешествия неким немцем. Потребовалось, чтобы Стефан Яворский написал сочинение, доказывающее на основании библейских текстов, что антихристовы приметы не соответствуют образу Петра. Антихрист должен быть выходцем из еврейского рода, и иудеи поклоняться ему, по внешнему облику он напоминает Христа, царствовать будет лишь 3,5 года и т. п. Впрочем, на Руси имело хождение и иное летоисчисление, согласно которому рождество Христово произошло восемью годами прежде, и потому эсхатологические ожидания, сопровождаемые гробоположениями и старообрядческими гарями, приходились также и на 1658 год, и на 1691 год. Непосредственным поводом написания книги Стефана Яворского, «Знамения пришествия антихристова и кончины мира» явилось дело Григория Талицкого, прославившегося антипетровскими филиппиками. Г. Талицкий был заточен в Петропавловскую крепость, подвергнут пытке, сопровождающейся диспутом с истязателями об антихристовом пришествии. Репрессии властей не заставили старообрядцев отказаться от изобличения Петра I как антихриста. С ответным памфлетом «Об антихристе» выступил с их стороны Андрей Денисов. Один из исследователей русской эсхатологии К. Г. Исупов пишет: «Коль скоро внешние враги нации принимают обличье Антихриста, носители внутренней угрозы также воспринимаются в аспекте чужого. Обыватель думал: Петр наводнил Россию иностранцами; упразднил исконные обычаи, одежду, домашний быт; выстроил иноземный град на опасном краю отечества; говорит не по-нашему; унизил веру и якшается с басурманами; по всей державе снуют шпионы; святая Русь, видевшая в своих землях Андрея Первозванного, край святых подвижников и предстоятелей, из твердыни отчей веры обращена в застенок православия. Социальная практика Антихриста есть прежде всего переименование Петр I суть есть антихрист: старообрядческий хилиазм | 127 и торжество чужих имен над традиционной знаковой реальностью. Поэтому царь-Антихрист-лжеименной царь. Феномен самозванства, составивший в отечественной истории самостоятельный сюжет, органично вплетен в ее эсхатологические перспективы. Из какого бы пространства ни приходили самозванцы на царствие, из «латынской» Польши или с Урала, они опознаются по признаку чуждости». Типичное житие монаха-старообрядца, отражающее эсхатологические умонастроения периода петровского правления, представил С. М. Соловьев в биографическом очерке, посвященном Самуилу (тамбовскому дьячку Осипу Вылкоркову). Соловьев обратил внимание, что на фигуру Петра были перенесены доводы, приводимые прежде при обличении как антихриста римского папу. Историк привел несколько старообрядческих версий о подмене православного царя антихристом. Согласно одной из них, царевич Петр был подменен при самом рождении сыном Лефорта. Некий тамбовский монах Феларет сообщал, что Алексей Михайлович желал рождения сына и царица, родившая дочь, боясь гнева супруга, подменила ее отпрыском Лефорта. По другой легенде, царя подменили уже в зрелом возрасте во время пребывания за границей, а в Россию вернулся имевший с ним внешнее сходство немец. Третьи объявляли, что настоящий царь был арестован в Стокгольме, где и пребывает в заточении. Распространялись слухи, что находящаяся в Суздальском монастыре бывшая царица Авдотья Федоровна не признавала в прибывшем из-за границы государе своего мужа. Иные полагали, что если Петр не антихрист, то, по крайней мере, его предтеча. Среди нижегородских старообрядцев популярностью пользовался взгляд, что антихристом является епископ Питирим, особо прославившийся на ниве преследования приверженцев старой веры. Соловьев не видел в старообрядческой оппозиции Петру ничего иного, кроме церковного обскурантизма. Согласно его интерпретации, Самуил имел негативное отношение к государю в силу лености к усвоению наук, навязываемых им. Память о царе-антихристе оставила в народном сознании столь глубокий след, что даже четверть века спустя после его смерти Елизавету Петровну называли антихристовой дочкой. 128 | 3. Русское православие и русское западничество Поэтическая демонизация Петербурга Петербург около двухсот лет будет являться столицей России, и его образ часто противопоставлялся в литературе образу Москвы. Ввиду того что Москва позиционировалась в качестве сакрального центра православия, Петербург, перенявший у нее статус столицы, наделялся инфернальными чертами. «Четвертому Риму не бывать», и, следовательно, Петербург есть не Рим, а антиРим, новый Вавилон, город антихриста. В поэтической традиции отмечалась гнетущая сумрачная природа и болотистая местность, среди которой была построена Северная столица. А на болотах, согласно народным представлениям, обитала нечисть. Одновременно подчеркивалась имперская мощь города на Неве. Олицетворением имперской мощи выступал «медный всадник». Семантически медный всадник противопоставлялся человеку, оказывался его гонителем. Слово «гранит» также являлось устойчивым элементом петербургской поэтической репрезентации. Болота в сочетании с медью и гранитом формировали особый тип обездушенного инфернального пространства. Ненавидела Петербург и слала в его адрес проклятия Зинаида Гиппиус. Ее посвященное Северной столице стихотворение завершается словами обличения города: «Нет! Ты утонешь в тине черной, Проклятый город, Божий враг, И червь болотный, червь упорный Изъест твой каменный костяк». Гиппиус пишет о «жестком облике» города, «береговых громадах» петербургских строений. Она обращается к образу болотного червя, который изъедает «каменный костяк». И главное в петербургской характеристике у Гиппиус — город Петра есть Божий враг, то есть столица империи антихриста, новый Вавилон. Владимир Набоков связал петербургскую инфернальность с темой революции. Природная стихия трансформировалась в стихию социальную. Набоковым вводится в стихотворение о Петербурге «Царь» или «император»? | 129 персонаж «болотного беса», бросившего вызов медному всаднику. Торжеством победившей стихии и завершается набоковское стихотворение: «И пошатнулся всадник медный, И помрачился свод небес, И раздавался крик победный: “Да здравствует болотный бес”». Революция, по В. Набокову, оказывается торжеством беса, победой инфернального начала. «Царь» или «император»? Титулы правителей имели в прошлом огромное значение в идеологической репрезентации государств. Из-за титулов и их непризнания вооруженные конфликты. В этой связи заслуживает особого принятие Петром I в 1721 году титула «император». Впрочем, прецеденты обращения к русским государям с титуляцией «император» имели место и прежде. Имелись и прецеденты обращения с титулом «император» к самому Петру I до 1721 года. Так к нему обращались, в частности, англичане. Вероятно, это делалось ими в пику Священной Римской империи, правитель которой единственный на тот момент официально титуловался императором. Но все эти обращения не имели ни системного, ни официального характера. Вопрос о получении Петром I новой титуляции связывался с решением двух вопросов — отношения к титулу «царь» и отношения к статусу императора Священной Римской империи. Коллизии получения нового титула Петром отражали две тенденции его правления — секуляризацию и европеизацию. При подготовке процедуры принятия Петром I титула «император» столкнулись два оппонирующих подхода. Первый вариант, подготавливаемый Феодосием Яновским, архиепископом Новгородским и Великолуцким, можно условно определить как архиерейский, второй, прорабатываемый государственным канцлером Гавриилом