о, садоводство, виноделие, торговля внутренняя и внешняя, одежда, наружность, аптеки, госпитали, лекарства, летоисчисление, язык, печать, типографии, военные училища, академия — суть памятники его неутомимой деятельности и его Гения. Он видел все, обо всем думал и приложил руку ко всему, всему дал движение, или направление, или самую жизнь. Чтоб теперь ни думается нами, ни говорится, ни делается, все, труднее или легче, далее или ближе, повторяю, может быть доведено до Петра Великого. У него ключ или замок». Резко негативную оценку давал Петру I Л. Н. Толстой, замышлявший даже написание посвященного императору романа. Писатель соглашается с оценкой фигуры Петра как фундаментальной, но видел в петровской политике корень всего современного зла: «С Петра I начинаются особенно поразительные и особенно близкие, и понятные нам ужасы русской истории. Беснующийся, пьяный, сгнивший от сифилиса зверь 1/4 столетия губит людей, казнит, жжет, закапывает живых в землю, заточает жену, распутничает, мужеложествует, пьянствует, сам, забавляясь, рубит головы, кощунствует, ездит с подобием креста из чубуков в виде детород- Введение | 15 ных членов и подобиями Евангелий — ящиком с водкой славить Христа, т. е. ругаться над верою, коронует блядь свою и своего любовника, разоряет Россию и казнит сына и умирает от сифилиса, и не только не поминают его злодейств, но до сих пор не перестают восхваления доблестей этого чудовища, и нет конца всякого рода памятников ему. После него начинается ряд ужасов и безобразий подобных его царствованию, одна блудница за другой бесчинствуют на престоле мучает и губит народ и заставляет одних мучить других и воцаряется без всяких прав на престол, мужеубийца, ужасающая своим развратом блудница, дающая полный простор зверства своим переменяющимся любовникам. И все ужасы — казни, убийство мужа, мучения и убийство законного наследника, закрепощение половины России, войны, развращение и разорение народа, все забывается и до сих пор восхваляется какое-то величие мудрость, чуть не нравственная высота этой мерзкой бляди. Мало того, что восхваляют ее, восхваляют ее зверей любовников. То же с отцеубийцей Александром. То же с Палкиным. Все забыто. И выдуманы несуществующие доблести и заслуги для отечества». Л. Н. Толстой, будучи писателем, сгущал краски, руководствуясь не столько достоверностью источника, сколько установкой на демонизацию образа императора. Он являлся противником государства как института, ввиду чего укреплявший государственное начало Петр I, оказывался для него худшей фигурой российской истории. Резко критично относился к Петру I и другой великий российский романист — Ф. М. Достоевский. Сообразно с общей традицией антипетровской критики особо акцентировались претензии к Петру в связи с его религиозной политикой. Достоевский писал о непонимании императором православия и религии в целом. Он позволил себе вторгнуться в сферу юрисдикции Церкви. Фактически, как и в Легенде о Великом Инквизиторе, Петр осуществил попытку подчинить Христа Империи. Вызывала отвращение у писателя и личность императора. Достоевский награждал основателя империи такими, в частности, характеристиками, как «развратник нигилятина» или «изверг-сыноубийца». 16 | Идеология Петра I : историческая развилка и выбор модели развития государства Важнейшим социальным последствием петровских реформ Достоевский считал раскол между народом и образованным классом. Отколовшись от народа и национальной культуры образованное общество оказалось фактически отдельной общностью, государством в государстве. В дальнейшем эта идея об «отщепенстве» интеллигенции будет, в том числе с отсылкой к Ф. М. Достоевскому, раскрыта в сборнике «Вехи». Но все-таки Достоевским обнаруживалось и опосредованное позитивное значение петровских преобразований — осознание русскими своего всемирного значения. Замкнутость Московской Руси не могла дать такого осмысления. Потенциалы всемирной отзывчивости России были раскрыты только в период Империи, когда русские предъявили Европе свои возможности быть европейцами, равно как они могли бы быть в Азии азиатами. К более поздним критикам Петра относился И. Л. Солоневич, считавший императора главным персонифицированным злом российской истории. «Петр, — писал автор «Народной монархии», — оставил после себя выигранную Северную войну, расходы на которую не стоили «пяти Швеций», и оставил на целое столетие потерянные возможности на юге (Прутский поход, сдача Азова и флота). Он оставил разоренную страну, отвечавшую на произвол «и неслыханное дотоле воровство» «птенцов гнезда петрова» «безрасчетным отчаянием и разбоем». Он все-таки подорвал и монархию: вчерашняя уличная девка на престоле была так же невозможна в Москве, как невозможно было дальнейшее столетие порнократии. Он подорвал Церковь. Он подорвал престолонаследие. И после всего этого историки говорят о «частых ошибках». Эти «частые ошибки» мы с вами и расхлебываем до сих пор — третьим интернационалом, террором и голодом, законными наследниками деяний великого Петра». Между этих полюсов сторонников и противников Петра I предпринимались и попытки снятия противоречий, нахождения синтеза. Такой подход был представлен, в частности, А. В. Карташевым, крайне критично относившимся к введенной императором синодальной модели, но видевшим в деятельности царя две стороны, проявленные в историческом процессе. «Тезису Владимирской Святой Руси, — рассуждал Карташев, — Петр I противопоставил ан- Введение | 17 титезу святого государства и святой культуры. С Петром пришло на Русь совершенно иное просвещение, идущее от иного корня, имеющее иное основание. Там целью было небо, здесь — земля. Там законодателем был Бог, здесь — автономный человек с его силой научного разума. Там критерием поведения было мистическое начало греха, здесь — утилитарная мораль общения. Но вся эта ломка и как бы измена идеалу искупились приобретением того, чего русскому православному народу не хватало для его же силы, то есть научного просвещения. Петр сделал России насильственную прививку великих переживаний возрождения и гуманизма, и она блестяще удалась. Через 50 лет мы имеем русскую Академию наук в лице Ломоносова, а через 100 лет — величайшее русское явление — Пушкина». Русская культура мыслилась ему как «синтез православных заветов «Святой Руси и Петровских заветов Великой России». Символом этого синтеза стала фигура А. С. Пушкина. Кто прав в этих спорах? Зачастую оценки Петра говорят больше не о самом императоре, а об оценивающем его мыслителе или общественном деятеле. Как известно, Петр I является одним из наиболее почитаемых исторических деятелей Президента Российской Федерации. Об этом В. В. Путин не единожды заявлял публично. А что эти симпатии могут сказать о самом Президенте Российской Федерации? Зная исторические симпатии политика, можно, почти безошибочно, определить и его политические предпочтения, получить представления об идеологических ориентирах. Определение содержания идеологии Петра I оказывается в этом отношении далеко не только вопросом историческим. Известно в то же время, что Петр I остается одним из любимых героев прошлого в опросах населения. Он предстает примерно таким, как был представлен в романе А. Н. Толстого и снятым по его сценарию фильме В. М. Петрова. Знание петровской идеологии позволит в этом смысле получить и определенные представления об актуальных запросах народа. По мнению французского философа Поля Рикера, в истории «время разгильдяев сменяется временем волевых людей». Эту же мысль подчёркивал Л. Н. Гумилёв, говоря, что характер исторической эпохи зависит от доминирующего в этой эпохе человече- 18 | Идеология Петра I : историческая развилка и выбор модели развития государства ского типа и поэтому исследование движущих сил исторического процесса можно свести к исследованию человеческих типажей, находящихся на первом плане исторических событий. Эти размышления в полной мере относятся ко времени правления Петра I. А время было очень непростое. Вызов, брошенный Западом российскому государству во второй половине XVII века, потребовавший от России глубокой модернизации ее социально-экономического пространства и соответствовавшего этому тотального обновления всех сфер российской жизни, духовно-нравственной доктрины, не был полностью отработан предшественниками Петра I, его отцом царем Алексеем Михайловичем и братом Федором Алексеевичем. Хотя и они, в меру своих возможностей, сделали немало, чтобы достойным образом дать «ответ» Западу, превратив российское государство в мощный региональный центр силы, с которым вынуждено было считаться его враждебное окружение — Швеция, Польша и Турция. Однако за время дуумвирата малолетних царей Ивана и Петра и борьбы кланов Милославских и Нарышкиных за власть правительнице царевне Софье и её фавориту князю Василию Голицыну не удалось стабилизировать внутриполитическую ситуацию в стране. Более того, неудачи во внешней политике (крымские походы), приверженность властвующей элиты польской моде в одежде и языке (здесь, видимо, сказывалось влияние на царевну Софью ее воспитателя Симеона Полоцкого), тяжёлые налоги из-за провальных крымских военных экспедиций, ужесточение репрессий к приверженцам старых обрядов делали правительство цар