Отряд спал. С восходом солнца позавтракали наспех и снова в путь. Разговаривать старались вполголоса: тяжелые снежные шапки, казалось, грозно и неумолимо сползали с вершин.
Проводники чуть слышно инструктировали джигитов:
— Что необходимо делать в случае схода лавины? В первую очередь — защитить дыхательные пути. Закрыть нос шапкой, шарфом, чем угодно — чтобы создать воздушную прослойку перед лицом. Барахтаться в лавине бесполезно, но когда она остановится, постараться как можно ближе оказаться к поверхности. Как определить где верх? Единственный способ: изо рта выпускают слюну, она стекает вниз. Кричать в снегу бессмысленно. Даже если спасатели будут находиться в десятках сантиметров над головой — не услышат, зато пострадавший услышит и голоса, и шаги.
Тропинка начала спускаться. Скоро граница, Пяндж, а там свои горы, безопасность. На лицах людей бродили улыбки, еще немного, и — отдых, радость за доставленный груз, богатый расчет. А груз, тяжелый, неудобный, упакованный в рюкзаки — отбивал спины, образовывал синяки и кровоподтеки.
Идти становилось веселее, начали встречаться редкие ели, ореховые саи, слепило солнце. А проводники остановились и замерли. Впереди, раскинувшись цепью, в камуфляжах и панамах, перепрыгивали с камня на камень пограничники. Видно было, как они махали им, приглашая сблизиться. Камалбек приказал залечь, он был взбешен. До дому — подать рукой, и опять эти неверные!
— Эй! Шурави! — крикнул он, всех русских презрительно называя «советские». — Разойдемся мирно!
Пограничники тоже попадали.
— Оставьте оружие и выходите по одному!
— Шурави! Здесь наша земля! Мы таджики! Не мешайте нам!
— Даем десять минут! — крикнул по-таджикски пограничник, выглядывая из-за булыжника. — Проверим документы и отпустим! Выходи без оружия!
Камалбек прицелился и выстрелил, пуля шлепнулась в камень и красиво запела. И сразу разгорелся бой. Хорошо обученные погранцы заходили с флангов, перебегали, ложились, то вскакивали, то, как змеи ползли меж валунов. Камалбек понимал, что необходимо отходить, но вражеский пулемет перехватывал инициативу. Он зарядил гранатомет и выпустил гранату в его сторону, взрыв — и пулемет умолк. Пока шел бой, двоих джигитов заставил рыть землю, спрятать груз. Нельзя, чтобы он попал в руки пограничников, а потом можно вернуться. Когда дело было сделано, груз захоронен, яма замаскирована, Камалбек, боясь окружения, приказал отступать. Но поздно, пока возились с грузом — «шурави» заняли склоны и теперь поливали их сверху перекрестным огнем.
— Бесмилля рахману рахим! — коротко помолился Камалбек. — С нами Аллах! Вперед!
Впереди мелькали озлобленные лица таджикских пограничников, нарушители поливали их свинцом, в ответ получали свинец, один за другим падали подкошенные джигиты. Прорваться сквозь цепь погранцов удалось двоим. Яростно отстреливаясь, Камалбек со слугой уходили от погони. И когда наконец полностью оторвались, выяснилось, что слуга тяжело ранен в ногу. Близился вечер. Камалбек перебинтовал его и, спрятавшись в каменной пещерке, прижавшись друг к другу, голодные, они тяжело забылись. Бедняга всю ночь стонал, просил воды, его мучил жар. А утром, скрипя зубами, Камалбек подхватил раненого и спотыкаясь, побрел вниз, к реке. Если переправиться на ту сторону — спасение. Выбивался из сил, отдыхал, снова поднимался, и, не слушая уговоры слуги застрелить его — тащил и снова скрипел зубами.
Берег был пустынен. Камалбек быстро наломал сухого камыша, как мог, соорудил плотик, положил на него больного, вошел в воду и поплыл.
Когда с трудом добрался до другой стороны и выбрался на берег, вытянув за собой плот — в изнеможении свалился лицом в песок, раскинув руки в стороны. Буксуя, вдоль реки, на воющем джипе, с телохранителями, спешил отец. Почихан.