– Надо искать Стефана.
– Если он внизу? Где-то на стороне Марка?
Адам не знал, что ответить. Стефан прятался где-то в Башне, и Адам не мог уйти с сестрами и Дианой, оставив его. По книгам он знал, что в Мире До Воды люди нередко бросали своих близких ради выгоды, выбирая меньшее из зол, из практицизма или из мести, но для него все эти причины и чувства по-прежнему были не очень понятны. Их всего семеро, и если уж обстоятельства сложились так, что нужно разделиться, оставить Стефана с Марком – больший грех, нежели убить его. Адам не сможет уйти, если не отыщет брата.
– Он где-то наверху. Как только высплюсь, поищу его. Вы побудете без меня. – Он заглянул Диане в глаза: – Договорились?
Диана кивнула.
– Разбужу Тамару. Мне так будет спокойней.
– Разбуди.
Адам закрыл глаза, но заснуть ему не довелось.
Диана еще не растормошила Тамару, а тихий перезвон Колокольчика подсказал, что Марк нарушил их территорию. Устройство, которое создал еще дядя Грэг, после его смерти оставалось у Ивана, и тот передал его старшему сыну. Миниатюрный и практически незаметный радар с помощью передатчика подавал сигнал на Колокольчик – тот звенел негромко, но достаточно, чтобы его услышать.
Адам подскочил, схватил ружье – одно из двух, что остались от бывшего арсенала, который они волею судьбы «разделили» с Марком пополам: каждому по единице оружия. Он спустился в средний ресторан, который в Мире До Воды называли «Русский бриллиант», ставший в теперешней войне нервов водоразделом, буфером, ничейной территорией. Когда-то Иван и Грэг, их отцы, под воздействием только им известных мотивов переоборудовали систему вход-выход, внесли лепту в рамках «усиления безопасности», какой они ее видели. Винтовая лестница, соединявшая рестораны, здесь была обрушена, и подняться можно было лишь по маршевой лестнице, которую между нижним и средним ресторанами заделали блоками и кирпичом. Теперь, чтобы пройти рестораны, нужно было с маршевой лестницы войти в нижний, подняться в средний и лишь оттуда вернуться на маршевую лестницу.
Адам спешил, но не задел ни одного ящика, с помощью которых он создал узкие тесные проходы, не позволявшие противнику при входе в ресторан контролировать все его пространство. Адам ориентировался здесь, как на своем этаже, Марк пока не изучил эти защитные сооружения оппонента. Фора в потенциальной стычке была за Адамом, и Марк знал это.
Адам занял позицию поблизости от выхода на лестницу между «Русским бриллиантом» и «Юпитером». С помощью ящиков он устроил амбразуру, став практически недоступным для Марка, если бы тот рискнул стрелять. Адам восстановил дыхание за считаные секунды, улыбнулся, вспоминая отца. В раннем детстве отец часто занимался с Адамом: бег по лестницам, прыжки, подтягивания, плавание, лазание по канату. Это сказывалось, несмотря на то что после рождения Тамары – после рождения Нины тем более – отец уделял физической подготовке Адама гораздо меньше времени: пришло время интеллекта. Если в отношении силы Марк, будучи младше Адама почти на два года, медленно, но верно брал верх, в ловкости и скорости Адаму не было равных. И не будет, даже когда разница в возрасте с Марком и Борисом станет не в счет.
Адам прижал приклад винтовки к плечу, замер. Он по-прежнему не был уверен, что выстрелит, если Марк попрет напролом. Даже если у него не останется выбора. Адам не хотел убивать Марка или тем более Бориса, а чтобы ранить, стрелять точно, Адам сомневался, что сможет. Ни Иван, ни Грэг никогда не учили детей стрелять. И патронов было ограниченное количество.
Пару лет назад после одной из вылазок Иван привез игрушечный пистолет, стрелявший легкими резиновыми пульками, но тренировался Адам недолго. Возникали споры с Марком, ныл и канючил Борис, пулек было слишком мало, Иван попросту забрал игрушку, сообщив, что выбросил ее, дабы «не было искушения». Выкинул ли он игрушку на самом деле? Адам не был в этом уверен.
В поле зрения возникла голова Бориса. Он продвигался медленно, всматривался перед собой в лабиринт. Борис еще не видел Адама. Худощавый, похожий на Грэга, в такой же кожаной безрукавке, которую еще пару лет назад носил Марк. Тогда среди мальчишек это было «писком моды», как смеялась тетя Анна. Даже Стефан, увидевший Марка в безрукавке, на вопрос матери, хочет ли он такую же, загугукал. Борис с рождения боготворил Марка, неудивительно, что он встал на его сторону. Марк со своими выходками, неподчинением взрослым был для Бориса недостижимым идеалом. Тем, кем при жизни родителей и дяди Ивана и тети Евы Борис никогда не позволил бы себе стать. После смерти родителей Адама Борис осмелел. Он перестал подчиняться всем, кроме Марка. Борис не создавал проблем, но Марк, как громадный булыжник, брошенный в реку, затянул его в омут.