– А никто! – злобно бросила я. – Книг полны шкафы, счету всякому пусть бабушка научит - деньги-то она считать умеет. На клавесине бренчать мужчине и незачем, а отцову скрипку я тебе в руки не дам.
– А риторика, а фехтование? – продолжал мой сын.
– Про первое знать не знаю, а биться… Ну давай, бери свой меч.
– А вы разве умеете?
– А чего тут уметь-то? – Я со свистом взмахнула шпагой, которую так и не выпустила из рук. – Она ж весит как перышко.
***
С тем, чтобы обойтись вовсе без учителя, я, похоже, перегнула: узнав про конфуз с предыдущим, госпожа Венцеслава усмехнулась – и выписала нового, на сей раз – совсем старика. Мастер Альвенслебен, судя по всему, был человеком обширных знаний: он в одиночку наставлял моего сына в разных науках и языках и даже взялся обучать его игре на скрипке. Всякий раз, когда кто-то из них брал в руки инструмент, я уходила куда-нибудь в самую дальнюю часть замка, куда-то в амбары или конюшни. Не могла этого слушать.
Годы и старческая немочь не позволяли мастеру преподавать нашему наследнику столь необходимых дворянскому сыну благородных искусств ведения боя, но тут уж за дело взялась я сама. Вскоре Христиан бил в цель из самострела и пистоля ничуть не хуже меня, а выписанный из Праги «Трактат о превосходном искусстве владения мечом», который я читала и повторяла сама, затем показывая отработанные приемы сыну, позволял мне не стыдиться за боевые навыки юного графа.
На досуге мастер Альвенслебен, опираясь на трость, пытался совершать по окрестностям пешие прогулки, в которых его зачастую сопровождал Христиан.
– У вас потрясающая природа! – воодушевленно говорил он, с аппетитом поглощая завтрак. За большим столом мы все садились поближе, с одного конца: нас было всего четверо, а мастер был глуховат. – Удивительно богатая земля: великолепные нетронутые леса, на обрывах холмов – выходы разнообразных минералов, а также обилие родников и теплых ручьев, выходящих из-под земли. Все эти признаки указывают на геотермальные процессы. Обычно в таких местах встречаются промытые подземные водами пещеры, которые могут тянуться на целые мили и быть необычно красивыми. Вы случайно не знаете, госпожа графиня, есть ли здесь такие?
Я сжимала зубы и угрюмо мотала головой.
***
– Боюсь, ваше сиятельство, мне больше нечему учить вашего сына, и я только даром получаю свое немалое жалование.
Мы с мастером – две фигуры в черном – стояли на восточном бастионе, опираясь на каменное ограждение и глядя на лес.
– Всего четырнадцать – и какой глубокий ум, какая фантастическая память, какие способности к анализу! И при этом он вовсе не скучный ученый сухарь: в этом юноше горит жажда знаний, восхищение устройством вселенной, любовь к искусству… не побоюсь этого слова, – искра Божья! Он талантлив во всем без разбора: может доказать сложнейшую теорему, а через час сочинить прелестный сонет, придумать к нему музыку и аранжировать на скрипке. Невероятный, просто невероятный юноша! Я слышал, его отец… Ваш покойный супруг также был весьма незаурядной личностью?.. О Боже, сударыня, я вовсе не хотел вас огорчить!
– Все хорошо, мастер Альвенслебен. Просто вспомнилось.
«Наш сын, Кветушка… в нем столько воли к жизни, столько зарождающейся мощи, надежд и возможностей. Он так похож на тебя – такой же синеглазый и смелый, – но я вижу в нем и свою частицу… Лучшую часть, где нет ни тьмы, ни печали»…
Прекрасное вечно молодое лицо моего любимого, стоящего на коленях возле сундука, служащего одновременно местом сна, в убогой деревенской хате.
Встретимся ли мы еще, мой Альберт? Скажи мне, дай знак, что сделать для того, чтобы мы встретились!
Я сморгнула невольные слезы. Мир вокруг ничуть не изменился.
– Вашему сыну надо учиться дальше, сударыня, – продолжил мастер Альвенслебен. – Он слишком молод, но когда это было преградой для гения? Я замолвлю словечко перед профессурой в Каролинуме.
Спустя полгода Христиан отбыл в Прагу – самый молодой студент, юный гений и безупречный аристократ.
Глава 26. БЕРИ ДА ПОМНИ
– Ну и куда же ты собрался под вечер? Что у тебя тут – друзья и кабак с музыкой?
Я прибыла накануне, – как и прежде, я не давала сыну спуска, а потому мои визиты в его студенческую квартирку были всегда внезапными, – как снег на голову.