– Мешок валяется где-то на плацу, – я снова пожала плечами и снова поморщилась. – Может, и дали бы забрать, но я про него напрочь забыла.
– Ох, девочка… – покачала головой провидица. – Глупее того, что ты сделала, было не придумать и нарочно. Чем тебе так насолил этот бедолага, помимо того, что не отпустил на свадьбу? Господин бывший майор дооолго распинался о неуставных взаимоотношениях среди бойцов, господин магистр мотал на ус. Отношения правда имеют место? Именно ради них ваш капитан заслонил тебя собой и потом напал на командующего? Ну давай, скажи мне, как дама даме.
– Карел меня замуж позвал, я отказала, – нехотя ответила я.
– Вот оно что. И ты не думала в этом направлении, дочь моя? В смысле за него замуж? Быть может, проявленная им самоотверженность все же наведет тебя на эту мысль?
Я угрюмо посмотрела на нее и покачала головой, она вздохнула.
– Ладно, твоя взяла. Сейчас тебе принесут поесть (меню аскета – хлеб да вода, но карцер есть карцер, поблажек не обещали) и твою сумку с зельями. Что же касается учения… Давай подумаем, сможешь ли ты сделать что-то не для мира и не для близких тебе людей, а для себя лично. Скажем, затянуть следы от порки, которые в любом случае не украшают плечи барышни. Одними зельями ты точно не справишься, придется немного поиграть с вероятностями, – только не пытайся снова обрушить мир. Начнешь при мне, продолжишь сама, – а если завтра утром я пойму, что через пару дней тебя можно выпускать на бал в открытом платье, то останусь тобой очень довольна. Не бойся… Ну как? Смотри, смотри… Ты видишь то же, что и тогда? И что ты задумалась? О чем-то хотела спросить?
– Да, – я решительно кивнула, сбрасывая видение в сторону. – Я никак не возьму в толк, почему вы добры ко мне. Я… совершила ужасное. Взбунтовала взвод. Устроила войну. И… я повинна в смерти вашего сына. В трех смертях. Я его убила…
– Ты его любила, – возразила госпожа Ванда. – Он был с тобой очень счастлив. А что так случится, – кто же мог знать.
– И все же… – продолжила я.
– Успокойся, – она легко коснулась моего плеча, и мне показалось, что буря в моей душе затихает, словно перетекая в дрожь ее руки. – Почему я добра к Консуэло, если она тоже чуть было не стала его невольной убийцей? Она, кстати, не задает мне таких глупых вопросов. Наверно, ты будешь удивлена, но для меня ты равна ей. Понимаешь, в том мире, на той ветви мироздания меня нет. Умерла. Видимо, таково было твое пожелание, – ты не хотела знаться с упырихой, ведь ты именно так обо мне и думала, верно? Так вот, там нет меня, но есть мой сын. Это так странно, но… С тех пор, как мир раздвоился, я чувствую себя матерью не одного, а двоих сыновей. Близнецов, наверно. Имена у них, правда, одинаковые, но я слышала, – так бывает: когда в бедной семье рождаются близнецы, их могут назвать одним именем, отдав под покровительство одному святому, – чтобы хоть один да выжил. Наверно, мне проще думать именно так, поскольку большая часть их жизни прошла без меня, но… Они оба выжили и многого достигли. Женились – и оба по большой любви. Один, как ты знаешь, недавно взял в жены гениальную певицу… Зато другой женился совсем молодым на отважной девушке с талантом вершителя. Словом, теперь у меня два сына и две невестки, ты понимаешь, девочка?.. Господи, ну хватит уже реветь, стражница, мне за тебя стыдно!.. Нет, о Боже, ты меня сейчас придушишь, черт побери, поставь меня на место!.. Вот спасибо. А теперь выдохни и продолжай.
– Я боюсь…
– О, а ты разве умеешь?.. – моя наставница усмехнулась. – Нечего бояться. Просто полегче, девушка: на сей раз не надо ничего ломать, мы никуда не торопимся… Нет. Снова нет. Ты должна действовать тоньше, у тебя в руках не мотыга. Ну, доворачивай кисть! Да, примерно так.
– Мастер Жирар говорил то же самое про шпагу.
– Да, я знаю, – вопреки обычной ее суровости, улыбка этой дамы была доброй и светлой. – Отличий меньше, чем ты думаешь, моя дорогая.
***
– Пат, ничья, – магистр откинулся на высокую резную спинку стула, изогнув губы в присущей ему ироничной улыбке. – Ты зря сделала этот ход, сударыня моя: за ним последовал провал в бессмысленную бесконечность. Поторопилась, а, как известно, аd poenitendum properat, cito qui judicat*. Ты нервничаешь? Что ж, я давненько привык к тому, что переполненность эмоциями – твое обычное состояние, но с каких пор душевные тревоги начали сказываться на точности твоих решений и действий? Я прямо не узнаю тебя сегодня.