Графиня Ванда устало облокотилась локтем о столешницу. Да, он прав, тысячу раз прав: пора брать себя в руки. Со стороны ее волнений не видно: она все та же железная дама, твердой рукой держащая бразды правления могущественной тайной организацией. Но шахматы не дадут соврать, и любой надлом, любая замутненность мыслей или намерений покажет себя, проявляясь в ошибке. Так стоит ли той, что не уследила за настольной партией, браться нынче за ту, где фигурами являются живые люди?
Маркус изучающе рассматривал ее. Он знал ее так, как не знал ни один из живущих: выражение ее глаз, движения рук, наклон головы, чуть заметное дрожание тела, которое так и осталось при ней с той самой несостоявшейся смерти… Даже сама интонация ее молчания говорили о ней гораздо больше, чем можно было сказать словами. Что он чувствовал сейчас, такой логичный и сдержанный на эмоции? Какие мысли выстраивались сложными фигурами в его умной голове? Ванда с давних пор пообещала не лезть в его сознание своим странным зрением, – а потому ей приходилось довольствоваться догадками.
За высоким узким окном занимался бледно-серый рассвет – на редкость туманный для этого времени года. «Туманный, как мои мысли сейчас», – подумалось ей. Провидица еле слышно вздохнула.
– Ну а теперь расскажи мне, сударыня моя Ванда, – продолжил глава Ордена, – что побудило тебя взять в личные ученицы эту дикарку с арбалетом? Насколько я помню, ты уже лет десять не берешься обучать никого лично. Да и выбор куда как странен, – эту девушку вовсе не зря определили в стражу: видимо, все прочие перспективы были не для нее... Да, по твоей просьбе на нее взглянул один из вершителей, и он составил официальный доклад. Его мнение: глупа и опасна, хотя сил с избытком, то есть продвигать ее может выйти себе дороже. Что она замечательно подтвердила почти сразу же.
– Один из вершителей, вот как? – откликнулась провидица. – Вот еще одно подразделение, где назревает проблема, дорогой магистр. А корень все тот же – жестокость. Господа боевые маги, неподотчетная никому, кроме тебя, команда ходящих по краю вольных стрелков… Половина из которых уже сейчас является беспринципными хладнокровными… эээ… героями, которые готовы идти к высокой цели по головам. Об этом ли думали мы с тобой, затевая это великое дело, проливая слезы над угнетённым по всему миру народом, желая привести человечество к свободе и счастью? Скажешь, я неправа?
– Отчасти, – пожал плечами Маркус. – Мне негде взять других людей, моя пророчица: эти – лучшие из имеющихся. Мир таков, какой он есть, и населяющие его люди несут на себе отпечаток его грехов. Возможно, следующее поколение будет удачнее. Взять хотя бы этого молодого гиганта, что поднял руку на майора во имя справедливости… Да, ты не ослышалась, и не надо делать удивленные глаза. Я громко говорю бойцам о дисциплине и субординации, но в таких случаях действовать иначе просто нельзя. Ну разве что не с такой силой – все же парень здорово повредил ему шею. Тем не менее, понижены в званиях будут оба: капитан снова станет рядовым, а майор займет должность заместителя командира роты, – ту, что сейчас занимал этот твой Карел: все же опыт есть опыт. Думаю, подобного не повторится, и они снова смогут сработаться. Вот разве что девушка плоховато вписывается в эту историю: что бы ты ни говорила, но предназначение женщины – не в военной службе.
– Давай остановимся на том, что предназначение женщины там, где она видит свое предназначение. Как, впрочем, и предназначение мужчины. Что же касается моей ученицы, – голос дамы заметно оживился. – То в ней я вижу яркий пример того, что раз и навсегда определить пригодность человека к определенному делу почти невозможно, – я это всегда говорила и буду говорить. С этой девушкой ровно так и вышло: Альберт предложил ей начать свой путь (начать, но не закончить!) в страже, но затем… Наши грозные братья приняли во внимание лишь ее боевой опыт – конечно, редкий для девушки, но тем не менее, – и не обратили внимание на все прочее. Все выяснилось случайно. Ты ведь тоже не знал, что она – еще один вершитель? Не замеченный никем стихийный вершитель, очень одаренный, с огромной силой и потенциалом? Конечно, мы еще тогда могли бы догадаться - по ее уникальной настырности. А то, что я узнала о ней потом… Ты до сих пор думаешь, что моего сына спасли только мы с тобой? Нет, Маркус. Слишком много людей желали ему жизни и готовы были сразиться со смертью. Когда-нибудь я расскажу тебе про роль во всем этом Христиана…** А эта девушка – она тогда смогла сделать то, что не удавалось почти никому: достучаться до той легендарной дамы, что когда-то создала нашу ветвь реальности… И после этого, ты думаешь, мне стоило оставить стихийную среди стражей? Чтобы она наворотила дел? А она ведь уже почти начала… Вспомни, ты же много лет наблюдал в действии стихийного провидца! Да, я про Альберта… Изменения судеб, открытие порталов, управление временем, притягивание в небольшую точку на карте всевозможных чудес – от небывалых совпадений вероятностей до странных существ, – и все это в общем-то походя и неосознанно, Бог весть, что могло бы произойти там дальше. И это – провидец, не вершитель. Существо, настроенное больше на созерцание и размышление над увиденным, чем на разрушение. Окажись мой сын вершителем…