– Господи… – мой плач оборвался в один миг – от страха.
– Да не волнуйся, – успокоила меня госпожа. – Дуэль пока что была исключительно словесной: как-то неблагородно бить раненого, – ведь бедолага майор до сих пор не может нагнуться и говорит исключительно шепотом, за что следует сказать спасибо твоему приятелю Карлу. Впрочем, отложенный вызов, насколько я поняла, также был сделан по всем правилам. Не знаю, сойдет ли ему это с рук в дальнейшем, хотя благодаря созданному тобой и Карлом прецеденту в Ордене сейчас полный запрет на любые карательные меры жестче выговора и покаяния… Ладно, девочка, мы не продвинемся дальше, пока ты не поймешь хотя бы того, что именно сделала, когда тебя испытывал господин вершитель. А также – как можно было по-другому, и к чему это могло бы привести. Я пойду, у меня полно дел… И у тебя тоже, – она кивнула на стопку книг, примостившуюся на краю горбатого тюфяка.
***
Ближе к вечеру снаружи от двери послышались голоса, один из которых, зычный и грубоватый, с простонародным выговором, был мне просто ужас до чего знаком.
– Ну мало ли что не велено? Я командир, имею право проведать заключенного под стражу бойца… Да как разжаловали – так и обратно!.. Господин магистр, говоришь? Ну отвечу я перед господином магистром, это уж будь спокоен. Чего?.. Слушай, рядовой Новак, ты всерьез решил меня задержать? Ну задерживай, чего уж. Давай, пусть Оскар пока сходит доложится, а ты меня вроде как задерживаешь… Ну все, все, не задержал…
Дверь распахнулась и, разумеется, на пороге стоял Карел – здоровенный и улыбающийся, а позади него маячил один из караулящих меня бойцов. Шансов у моего стража и вправду не было: стрелять в своего он бы не стал, а остановить парня в два раза больше себя, который твердо решил войти в охраняемое помещение… Этот великан мог просто не заметить таких усилий.
Я не подала виду, что меня это как-то касается. Не стала даже с тюфяка вставать, – обойдется, я теперь не в страже, и он теперь мне не командир… Привалилась к стене, вытянула ноги, перелистнула страницу.
«Далее, так как светлейшая королева Швеции потребовала себе удовлетворения за возвращение занятых во время этой войны мест для восстановления в Империи общественного мира, то было найдено приличным, чтобы Его императорское величество с согласия курфюрстов уступил светлейшей королеве и будущим ее наследникам и преемникам, королям и королевству Швеции, навеки, на полном праве и в независимый от империи феод следующие области….»*
Ну надо же, как интересно-то!
Молчание затягивалось, я упорно смотрела в книгу, Карел маячил посреди камеры как истукан какой-то. Время шло: минута, другая.
А потом он просто рухнул на колени перед тюфяком.
– Кветка, – в его глазах были отчаяние и нежность. – Ну прости меня, дурака, Кветушка. Пожалуйста, что угодно проси, – сделаю. Только прости, умоляю, хоть словечко скажи. Кветушка, солнышко, радость моя… Я же не могу без тебя!
– Ну и не моги, мне-то что? – фыркнула я, не глядя.
– Прости… – вовсе уж смиренно повторил Карел. – Вот хоть пристрели меня на этом месте, – только прости.
– Вот дурак-то… – протянула я, поднимая на него глаза и невольно улыбаясь.
Он аж просиял в ответ.
– Так ты согласна? Выйдешь за меня?
Я покачала головой. Ну что я могла ему сказать? Он славный парень, мне жаль его, я ему благодарна. И все на этом. Какой уж тут замуж… Может, когда-то потом, когда отболит мое сердце о несбывшемся. Когда память о любимом муже и похожем на нас обоих сыне из рассекающей душу молнии станет призрачный тёплым светом где-то вдали. Когда смогу поверить во что-то еще.
– Почему? – зеленые глаза Карла сделались такими несчастными, словно я его опять ударила.
– Потому, Карел, – я посмотрела ему в глаза. – Спасибо тебе за все, но господин рыцарь говорил мне, что девушку нельзя загонять в ловушку ее жалости или благодарности… Вот поэтому. Он, правда, про синьору говорил, но чем я хуже?
– Все еще господин рыцарь? – он нахмурился и сжал челюсти. – Боже правый, да эти двое, пока поженились, – всю душу друг из друга вынули. Я думал: раз мы с тобой ребята попроще, – то и заладиться у нас все как-то полегче должно.