Она вскинула на меня нежное бледное лицо: в огромных глазах стояли слезы.
– Что ты несешь, дурища? – пробормотала я. – Кого ты там разлучила? Ты у него одна.
– Ты меня берегла, лечила, охраняла, – продолжила певунья. – Даже варила зелье, чтобы приворожить меня к Альберту… Меня – твою соперницу! Кто-то считал тебя злой ведьмой, – а я скажу: твоя доброта достойна Бога.
– Да провались ты совсем! – я сжала зубы. – Найди себе кого другого доброго. А если надумаешь еще раз сбежать, – я тебя просто найду и убью.
– Нет-нет, – прошептала девушка. – Как я могу сбежать? У нас с ним одна душа на двоих, возможно ли бегство от себя… Мы вместе до конца времен.
– Только попробуй теперь… – слезы подступили и к моим глазам, я вытерла их рукавом. – Попробуй не сделать его счастливым. Вот только глянь разок куда-то на сторону! Только скажи ему хоть слово поперек!
– Он будет счастлив, клянусь тебе чем угодно! – ее глаза в полумраке светились потаенным огнем. – И ты… будь тоже счастлива, прошу тебя. Что-то в этом мире должно стать твоей наградой. Достаться тебе просто так…
– А это уже не твоего ума дело, понятно?! – снова озлилась я.
Дверь приоткрылась.
– Барышни? – провидица глядела с сочувствием. – Прошло уже четверть часа.
– Мне пора, – цыганочка снова посмотрела мне в глаза, провела рукой по моему рукаву. – Ты можешь сколько угодно на меня злиться – имеешь право. А я тебя все равно люблю: ты моя сестра, подаренная мне судьбой и Богом. Просто знай, что я у тебя есть. Прощай.
Не дожидаясь ответа, она тихо выскользнула за дверь – легкая и бесшумная, словно призрак.
– Ты зла на нее? – спросила графиня Ванда, закрывая дверь за собой.
Я покачала головой.
– Нет. Она добрая девушка, мой господин плохую бы не выбрал. А то, что глупая…
Провидица хмыкнула, а потом, не удержавшись, рассмеялась вполголоса.
– Вы обе умницы, но каждая глупа на свой лад, – потому учить вас приходится по-разному. Ну что ж, давай посмотрим, далеко ли ты смогла продвинуться… Господи, у меня уже нет сил видеть эти убогие застенки! Как хорошо, что тебе осталось быть здесь меньше недели.
***
– На выход, мадемуазель. Добро пожаловать на свободу.
Господин бывший майор, пониженный в должности до заместителя командира роты, стоял на пороге, одной рукой придерживая створку двери. Вид у него был, как всегда, невозмутимый, на мундире и белоснежных перчатках не было ни пылинки, а о произошедшем напоминал лишь осипший, словно от тяжелой простуды, голос и широкий толстый воротник, поддерживающий его шею. За его спиной маячили оба моих охранника.
Я была давно собрана: мундир застегнут на все пуговицы (красивый кружевной воротник дареной рубашки постоянно выбивался наружу), в руках здорово потяжелевший мешок: я положила туда стопку книг, принесенных госпожой Вандой. Три шага к двери, – и я могу с полным правом забыть эту сырую затхлую комнатушку.
В дверях я замерла.
– Куда мне теперь?
– Что значит – куда? – с прежней надменностью ответил майор. – Возвращайтесь в строй, снова приступайте к учениям и караульной службе. А если за две недели карцера вы забыли, как обращаться по уставу…
– Так ведь госпожа провидица сказала… – невольно перебила я. – Я же теперь не в страже, она распорядилась…
– Впервые слышу, чтобы провидцы распоряжались в боевой части, – бросил он. – Шагом марш, боец. Если поторопишься, – как раз успеешь к началу учений… Господин провидец?!
Он шагнул к нам со ступеней лестницы, ведущей в подвал, где был расположен военный карцер, – и полутемное сырое подземелье словно бы осветилось для меня. Бледное лицо, чуть более резкие, чем требовалось, движения… Ты тревожился за меня, свет мой? Говорят, даже успел сцепиться с моим обидчиком?