Он сунул в карман плоскую коробочку компаса и дал знак своему спутнику, чтоб сложил все прочее обратно в мешок, а затем удалился.
– Дать бы тебе хорооошего пинка, – прошипел студент.
Я оставила его слова без внимания.
***
Как я поняла, дела новой шайки шли настолько хорошо, что продажа нашей партии пленниц чуть отложилась: днем на стоянку прибыл с известием какой-то всадник, и к вечеру Мейер с двумя товарищами отбыли куда-то, оставив в лагере четверых разбойников.
За день нас разок покормили и напоили – примерно тем же манером, как это делали пандуры, а кроме того, я успела переговорить с некоторыми из девушек. Кое-кто сидел в этом лагере не меньше недели, – видимо, шайка Мейера действительно брала где-то заказ на десяток девиц и не уезжала с места, не наловив или не купив именно столько. Большинство девушек было из Саксонии, как и Беттина с Габриэлой, также были одна цыганка и одна богемка – самая, на мой взгляд, глупая и визгливая, по имени Марьяна.
Вечер выдался таким же красивым, звездным и соловьиным, как в прошлый раз – хотя было заметно холоднее. Я снова смотрела на звезды – на этот раз с Беттиной, которая теперь не отходила от меня ни на шаг.
– А как ты думаешь, нас все же продадут в веселый дом? – она зябко поводила плечами и таращила в темноту круглые глаза, – похоже, именно этого она боялась просто до одури.
– Может и нет, – я старалась говорить поувереннее. – Сбежим.
– Как? – она вздохнула.
– Как-как… – проворчала я. – Не знаю, как, но надо. Может и впрямь – на месте, Габи дело говорит. Мне надо человека спасать, а вот влипла сама, как дура.
– А мне нельзя… ну, на месте, сама понимаешь. Я же замуж собиралась, уже и помолвка была… Какой мне теперь замуж, Михель, жених-то, на меня теперь и не посмотрит…
– Ну значит не жених-то и был.
Она замолчала ровно на минуту.
– Эх… Может, и правда… А у тебя есть жених? Ну, или любимый хотя бы?
– Все-то тебе скажи… Вот зачем тебе, а? Других забот нет или как?!
– Значит есть, раз так горячишься? – зацепилась к словам Беттина. – И, видимо, все же не жених, да? А как его зовут? Ну как, скажи?
– Ооо… Ну ладно. Альберт.
– Красиво… - она мечтательно вздохнула. – А он какой – блондин, брюнет? Вот Михель мой – русый и кучерявый, знаешь, такой…
Девушка не успела договорить. Внезапно в небе, прямо среди звезд, появилась прореха – будто ветхая ткань с нарисованной картинкой ночного неба, вроде балаганного занавеса, расселась посередине. Абсолютно бесшумно на пустую дорогу выехала кибитка с пестрым шатром. Одна. На козлах сидела Свата; Рупа, Шандора или кого-то еще из ее большого шумного семейства рядом не наблюдалось.
С полминуты повертев головой, она отыскала взглядом меня и заулыбалась.
– Привет, моя алмазная! Я смотрю, ты влипла в передрягу? А это кто с тобой?
Беттина, сделав огромные испуганные глаза, прижалась к моему рукаву.
– Тихо! – я кивнула на четверых вооруженных мужчин, рассевшихся у костра.
– Ха! – Свата медленно провела рукой по воздуху. За ее ладонью оставался еле заметный светящийся след, который сразу же начал таять в ночной темноте. – Я-то думала, ты более зоркая, золотце. Я прошла между двумя мгновениями, они меня не видят и не слышат. А теперь и вы со мною.
Старая цыганка не торопясь двинулась к нам – прямо через прогалину с костром, перешагнув через ноги одного из наших сторожей и задев его краем пестрой юбки. Никто из них не обратил на нее внимания и не двинулся с места – словно спали. Теперь я наконец заметила: замерли не только разбойники, языки пламени в костре тоже стали неподвижны – будто нарисованные.
– Эк вас связали, девочки, словно рыбешек на кукан! – Свата от души рассмеялась. – Как звали ту святую, разрушающую оковы? Я нынче за нее, да?
Остальные девушки наконец тоже проснулись, заморгали глазами, задвигали затекшими плечами. Свата вынула откуда-то острый кривой нож. Глупая Марьяшка затеялась было визжать, но заткнулась, получив пинок от своей соседки Габи.