Вскоре мы все были свободны. Затекшие руки немилосердно болели: кровь тысячей колючих иголочек разбегалась по жилам.
– Ну что, моя яхонтовая, теперь ты пойдешь со мною? – Свата продолжала улыбаться.
Я молча помотала головой.
– А я ведь шла за тобой, – продолжила она, – только вот не думала, что ты успеешь настолько вырасти, да еще и угодить в плен. Сколько у вас здесь прошло, лет десять? Ну, пойдем! У тебя что-то было с собой? Давай забирай у этих, – она кивнула в сторону костра, – и пошли.
У костра было все так же тихо: замерший огонь, замершие люди, – при моем появлении не шелохнулся ни один. Судя по всему, в момент появления цыганки двое спали, а двое резались в кости: они так и замерли, глядя на выпавшие им числа. Первым делом я забрала со стоящей поодаль телеги свой мешок с нетронутыми снадобьями. Мой самострел нашелся при одном из игроков, а вот ножа моего нигде не было, пришлось позаимствовать у одного из них. Компас, дорогую колдовскую вещицу, еще раньше забрал Мейер…
Свата тоже подошла к костру, усмехнулась, срезала кошелек с пояса одного из злодеев и оценивающе подбросила на руке.
– Давай быстрее, золотая.
– Иди без меня, Свата, – я поклонилась цыганке. – Спасибо, что ты нас спасла, но я не могу уйти просто так.
– Не можешь уйти без того высокого, верно? – она улыбнулась. – Что ж, понимаю.
Я кивнула.
– Хорошо, что понимаешь. Прощай. Я перед тобой в вечном долгу.
– Не говори о долгах, серебряная, не то тебя как-нибудь поймают на слове, – снова усмехнулась Свата. – Ты знаешь, я сегодня добрая, да к тому же мне будет любопытно услышать о том, как вы тут жили. Хочешь, подвезу тебя?.. Господи, что ты творишь?!
Мои затекшие руки наконец перестало колоть, пальцы слушались не хуже, чем прежде. Потому я сделала шаг к одному из игроков, протянула руку с ножом и с силой резанула ему по горлу. Вопреки ожиданиям, кровь не полилась, – да вообще ничего не изменилось, кроме длинной темной полосы, легшей разбойнику поперек шеи. Шагая от одного к другому, я перерезала глотки всем четверым и вытерла нож о кафтан последнего. Грех-то грех, только я живо помнила, что рассказывал командир об их «подвигах», да и сама успела побывать и украденной, и проданной, и без малого перепроданной на забаву каким-то хмырям. Незачем им таким жить, вот как угодно – незачем, одного было жаль: до Мейера и пандуров мне не добраться. А господин мой… Что ж, я постараюсь, чтобы он никогда об этом не узнал.
– Ну как, подвезешь? – недобро улыбаясь, я повернулась к цыганке, одновременно вкладывая нож в ножны.
***
У кибитки все же обнаружился не пойми откуда взявшийся Шандор.
– Привет, рыженькая! – он широко и радостно улыбнулся, в его ухе нестерпимо яркой искрой блеснула серьга из странного небесно-синего металла. – А тебя, выходит, все же продали? Жаль, жаль, – я продал бы подороже…
Свата что-то буркнула ему по-своему, Шандор осекся на полуслове и как-то растерянно посмотрел на меня. Я улыбнулась ему в ответ, и цыган (ну надо же!) смущенно отвернулся.
Я оглянулась к костру. Девушки, мои товарки по недолгому плену, шустро обыскивали убитых разбойников. Верховодила явно Габриэла, – что ж, с нею девчонки не пропадут. Беттина обернулась на мой взгляд, робко подняла руку, я помахала ей в ответ.
– Полезай, алмазная, – Свата, натянуто улыбаясь, откинула полог кибитки и уселась на расстеленный внутри ковер, похлопав рядом с собою.
Дважды просить меня не пришлось. Шандор взялся за вожжи, что-то бодро сказал лошадкам, - и мы выкатились в другой мир. Последним, что я здесь увидела, был рыжий цветок костра, разведенного нашими мучителями. Цветок двигался и был живым.
– Ты так изменилась, яхонтовая, – Свата раскуривала трубку. – Была добрая маленькая девочка, а стала… ох, опасная. Я никогда не видела, чтоб девица так легко положила четверых. Словно свиней… – она зябко передернула плечами и наконец выпустила первое колечко дыма. – Так куда тебе надо-то?
– В Берлин. Сможете выйти там?
– Почему нет? – Свата снова затянулась. – Конечно, сможем, если ты хорошо представляешь это место… Что такое? Ты не сможешь его представить? Не была там? Ну хотя бы, что это такое – твой Берлин?
– Город, – растерялась я… А ведь вправду, откуда ей знать-то? – Большой, каменный, богатый. К северу от того места, где вы меня нашли. Много солдат...