– Нет. Нет-нет, солдат сказал мне, что я пойду вместе с синьорой!
– Как знаешь, – я пожала плечами. – Жди тогда солдата, а ключ ты взял уже, верно?
Быстро перебрав ключи на широком проволочном кольце, я нашла нужный мне. Не удержавшись, прижала к груди. То ли ночь колдовская давала о себе знать, то ли я так переживала из-за побега, но сердце словно рвалось наружу. Сейчас, скоро, свет мой, ненаглядный мой. Двери откроются, оковы падут, я выведу тебя из темницы, – и мы с тобой уйдем из плена в прекрасную вольную ночь...
Дверь открылась, вошел солдат, Готлиб радостно вскинулся ему навстречу, а я, кивнув парням, вышла из кухни и рванула по лестнице и коридору навстречу самому большому счастью моей жизни. Спасать моего любимого.
Мой господин меня уже дожидался: мы прямо столкнулись на пороге камеры, и выглядел он почти так же, как без малого два года тому, когда мы с ним мотались по Баварии, разыскивая, а потом вызволяя из застенков нашего брата Зденка, – нарядным статнм красавцем. За исключением одного: на этот раз на нем была маска – из черной плотной ткани, совершенно глухая, закрывающая все лицо от лба до подбородка, с двумя узкими, как бойницы, прорезями напротив глаз. Что ж, умно, но зачем она нужна ночью?
– Зачем? – я кивнула на маску. – Только дышать мешает. Все равно вас тюремщики не узнают, – темно же, да еще и издали…
Граф покачал головой:
– Я не хочу, чтобы меня узнала Консуэло.
– Ох… Боже, какой вы заботливый!
Конечно, он не хотел, чтобы девушка испугалась, увидев в темноте того, кого давно похоронила! Как по мне – правильно: теперь наша артистка, увидев его, не закричит на всю крепость и не лишится чувств от страха… Хотя он, понятно, думал не о нашем удобстве, а о спокойствии ее души.
Эх, а вот я бы тебя, господин мой, и в маске узнала, и как угодно, – даже если ты будешь все время молчать и стараться не выходить из тени. Узнала бы по сложению, развороту плеч, походке, рукам, по любому движению… по твоему свету. О Пресвятая, еще и плащ на нем тот же самый! Теплый и широкий серый плащ, под которым мы тогда пережидали холодную ночь, глядя на звезды и ведя долгие разговоры, – я помнила его мягкую надежность, теплое плечо моего милого, его речи, звук его голоса... Господи, да что ж такое со мной, нам дело надо делать!
Я широко улыбнулась и встряхнула головой, сбрасывая минутный морок.
Граф сделал широкий шаг из камеры мне навстречу, я снова заперла дверь, – и мы быстро пошли по коридору прочь от лестницы, ведущей на кухню. За все про все у нас ушла, может, минута, – но мне казалось, что порядком дольше.
Поодаль, в конце коридора, была еще лестница – за запертой дверью, но, пока я перебирала связку, пытаясь найти нужный ключ, господин достал из кармана еще один, подошедший к этому замку. Что ж, значит он и сам тут с кем-то договорился, как мне и рассказывал. Заперев за собой дверь, мы молча сбежали по лестнице, прошли по новому коридору, повернули, прошли еще, в незапертую дверь вышли в один из дворов, недолго пробежали вдоль стены, вошли еще в одну дверь, снова поднялись на несколько пролетов до самого верха, прошли через череду комнат, явно предназначенных для караульных, вышли в дверь, ведущую на широкую крепостную стену… И чуть не столкнулись с давешним здоровенным солдатом. Он был один, без артистки!
– Где она?! – мой господин шагнул к великану. Тревога в его голосе была такой острой, что хоть хлеб режь.
– Ее должен вывести господин плац-майор, – ответил тот. – Случилась непредвиденная заминка: двое офицеров взялись пьянствовать в караульной, мне пришлось отвлекать внимание, а ему – прятать синьору и Готлиба в одной из комнат. Думаю, они вот-вот выйдут...
Договорить он не успел: где-то чуть ниже нас громко ударил колокол. Похоже, кто-то прознал о побеге и поднял тревогу!
– Где? В какой комнате он должен был их прятать?! – граф обеими руками схватил солдата за отвороты мундира.
– Там, откуда вы сейчас вышли, комната за одной из боковых дверей...
Выпустив солдата, мой господин отодвинул его плечом и вбежал в караульную, мы с солдатом поспешали следом. Навстречу нам медленно, слегка покачиваясь, шел проклятый Мейер! Я вскинула самострел, но господин, сделав мне знак, шагнул вперед и заговорил с ним.