– Где беглецы, господин Нантейль? Они уже должны быть здесь! И кто поднял тревогу?
Его слова заглушил грохот пушечного выстрела. Набат не умолкал.
– Дело в том, сударь, что нам пришлось подзадержаться, – голос Мейера звучал как-то странно, словно он и вправду выпил крепкого. – Нам спутали планы двое пьяниц...
– Это я знаю, - перебил мой господин. – Где вы оставили синьору и молодого человека?!
– Готлиб заснул у печки во второй караульной, не дожидаясь меня, – ухмыляясь ответил торговец людьми. – Наверно, это даже к лучшему: мы можем списать поднятую тревогу на то, что он снова бегал во сне по крышам. Беда в том, что узница тоже решила меня не дожидаться и куда-то исчезла...
Граф обернулся к нам, в его расширившихся глазах был ужас.
– Она не могла далеко уйти! Я буду искать здесь и в нижнем коридоре, вы, – он обернулся к солдату, – идите вниз по лестнице и обшарьте там все...
– Я сбегаю обратно! – вклинилась я. – Как знать, вдруг она решила от греха подальше вернуться в свою камеру? Меня-то точно ни в чем не заподозрят...
Господин благодарно кивнул, соглашаясь с моими доводами, и я, обогнув троих мужчин, помчалась по коридору.
– Не идите в обход, мадемуазель, за вторым выходом веревочная лестница на ближайший к вашей кухне бастион! – крикнул мне вслед Мейер.
Даже теперь его голос звучал глумливо и насмешливо, будто наше положение его забавляло... Похоже, так оно и было. Черт побери, выходит, это и есть тот офицер, которого подкупил мой господин?! Зачем, ну зачем он связался с этим дьяволом? Я сердцем чуяла, что в странной пропаже цыганочки виноват именно он, и, если мы не найдем ее в ближайшие минуты, – все пропало, нас повяжут, а Мейер довольно усмехнется и получит награду.
Все это я думала уже выбегая на стену, спускаясь по веревочной лестнице на бастион и пробегая по знакомому мне месту – пятачку меж стеной и валом, где выпускали погулять нашу артистку. У стены, раскинув ноги, сидя спал офицер – надо думать, тот самый, что проверял караулы и был угощен сонным зельем в честь солдатских именин. Я на полминуты задержалась, чтобы отстегнуть с его пояса перевязь со шпагой, – отдам господину, негоже ему единственному из нас без оружия идти.
Я вбежала в тюремную кухню, взлетела по лестнице, за ней в коридор, подбежала к камере, где совсем недавно содержалась наша узница номер три. Дверь была не заперта, в комнатенке пусто. Вещей синьоры там тоже не было, только на краю стола стояла нетронутая тарелка с ужином и кружка с остывшим отваром, в который я добавляла приворот... вроде бы тоже нетронутая!
Вот же чертова девица: и приворотов она не пьет, и теряется некстати! Об этом я думала уже на бегу обратно. Сердце колотилось, я порядком выдохлась. Господи Иисусе, хоть теперь бы нашлась, а что с нею не так, – дальше разберемся, когда уж будем далеко отсюда!..
Колокол продолжал звенеть, но особого движения нигде не наблюдалось – видимо, значительная часть караульных пала жертвами моего сонного зелья и храпела где-то на постах. Но ведь кто-то поднял эту тревогу?! Я снова вбежала в караульные помещения, где оставила моего господина вместе с солдатом и проклятым Мейером. Как раз в этот миг Мейер медленно запирал дверь в одну из боковых комнат, а граф взволнованно расхаживал рядом: три шага туда – три сюда, как волк по клетке.
– Вспомните, Нантейль, может, синьора что-то сказала вам? – говорил он. – Она словно испарилась, а ведь мы с вами прошли сейчас все комнаты…
Заслышав мои шаги, господин обернулся, в его глазах на миг вспыхнула надежда – и сразу погасла, когда я молча помотала головой. Я подошла ближе и протянула ему шпагу.
– Увы, сударь, – Мейер пожал плечами, затем улыбнулся. – Но, быть может, вам все же следует довольствоваться малым и сбежать самому? Синьора с ее голосом и красотой точно не пропадет даже в крепости, а гнев короля не может быть вечным. В конце концов, посмотрите на вашу подручную: если приглядеться, она тоже премилая барышня, да еще и добывает для вас оружие. Знаете, в мою бытность королевским вербовщиком я имел честь познакомиться и с нею тоже и могу с уверенностью сказать вам, что она не менее проворна, чем прекрасная актриса. Вот только что не поет…
Граф сделал шаг к работорговцу, хватая его за воротник на шее… и сразу выпустил, обернувшись на быстрые тяжелые шаги солдата. Тот показался в проеме двери, ведущей на одну из лестниц; на руках у него неподвижно лежала наша певунья: глаза ее были закрыты, голова повернута чуть набок, тонкая рука расслабленно свисала вниз, словно вялый срезанный стебель.