– Ага, – беззаботно улыбнулась я. Ничего, пусть боится! – Четверых. А сейчас еще двоих, так что вся его шайка, считай, на мне. Ну а ты его самого к черту в пекло отправил, видишь, как вышло. Поторопился только малость, – он мне одну вещицу вернуть забыл…
– Господи Иисусе! – солдат снова переложил вожжи в одну руку и перекрестился. – Прости нам прегрешения наши вольные и невольные…
Я вздохнула и закатила глаза. Получаса не прошло, как мне уже начал надоедать этот болтливый, пьющий и явно неумный парень. Уверена, даже выругайся я вправду при его словах о певунье, он вряд ли бы это заметил, – уж так был увлечен болтовней о крепости и убитых негодяях (как по мне, – туда и дорога, а его почему-то зацепило… тоже мне солдат!), да воспеванием прекрасной святейшей синьоры Порпорины.
Слушая вполуха, я поняла, что он познакомился с нею в ту пору, когда эта краса сбежала из замка и пустилась в странствия, оставив моего господина с кучей несбыточных надежд и неправдивых обещаний. Подробностей произошедшего солдат не выдавал, но с его слов выходило, что она вроде бы спасла его от какой-то страшной беды, и даже два раза, ну надо же. Не иначе – случайно вышло: у этой артисточки с ветром в прекрасной головушке все случайно!
Потом зашла речь о моем господине, – тут уж я слушала внимательно. По всему выходило, что знакомы они совсем недавно – может, месяц-другой: наш великан был передан ему на службу по договоренности с богатым вельможей, у которого он служил до того. Вельможному пану, ясно дело, не хотелось терять такого слугу, но раз уж в деле были замешаны те самые «Невидимые», которых все боялись, – то пришлось. Кто таков мой господин, боец предпочитал не узнавать: меньше знаешь – крепче спишь, а совать нос в секреты «Черных масок» будет только круглый дурак. Он даже имени его не спрашивал: господин рыцарь – и баста, да и видел его за все время службы раза три, но при этом был прямо-таки восхищен щедростью, обходительностью, а позже – и храбростью своего нового господина. А уж то, что господин рыцарь, как правило, говорил с ним по-чешски, просто приводило нашего солдатика в священный восторг. Ну, что этот рыжий – мой земляк, я начала догадываться еще в крепости: в самом деле, где еще такие дураки водятся?
– …И вот тогда господин рыцарь сказал мне, что у него есть задание для такого солдата, как я, – надо только поступить на службу в гарнизон Шпандау, – продолжал Карел. – И пока я думал, как это устроить, – он уже все уладил: у «Масок» везде свои люди. Я дожидался сигнала, – а потом господин решил сам сесть в тюрьму! И рассказал мне, что за даму мы спасаем! Знаешь, девушка, я молюсь, чтоб у них все заладилось, – у синьоры и господина рыцаря, – он снова размашисто перекрестился. – Он так сильно любит ее, и они стоят друг друга, ей-Богу, стоят. Если есть на земле справедливость, если есть еще Божья любовь, – то они будут вместе, а мы с тобой на их свадьбе погуляем!
Я только хмыкнула и поплотнее запахнулась в свой старенький плащ. Погуляем, да… Как знать, дойдет ли у них не то что до свадьбы, а хотя б до разговора: он таится, словно пытаясь слиться с тенью, она болтает всякую ерунду о смирении и прощании. «Она не должна меня узнать» – «Мой черед его отпустить»… Ну прямо в самый раз к свадьбе!
Дальше ехали молча. Из кареты тоже не доносилось ни звука, – наши господа то ли задремали, то ли так и сидели молча, всматриваясь в темноту и даже не пытаясь друг с другом заговорить. Вот так вот – умные да гордые, а сами себе враги, эх…
Ближе к рассвету начало холодать. Меня здорово клонило в сон: расслабившись в безопасности, я умудрилась задремать и сладко проспала почти до утра, мерно покачиваясь на широких (к счастью) козлах кареты, увлекающей меня к неведомому будущему. Неведомому, – но рядом с моим господином, разве мне важно прочее?
***
Когда я проснулась, небо уже вовсю светлело. Лошади снова шли медленным шагом, Карел сидел рядом, приткнувшись к моему боку и, судя по виду, тоже дремал. Потянувшись спросонья, я поняла, что совсем окоченела, – руки и ноги были словно деревянные. Карел повернул ко мне невыспанное угрюмое лицо: я увидела слегка заплывшие красноватые глаза и рыжую щетину на тяжелом подбородке.
– На, согрейся, – протянутая бутылка удобно легла мне в руку.
Я благодарно кивнула, отхлебнула изрядный глоток: довольно противное пойло знатно продрало по горлу, но мгновенно согрело.
Светало стремительно: уже через пару минут край солнца показался над лесом. Впереди кареты и лошадей, шагах в тридцати, быстро шагала фигура в черной шляпе и сером плаще, – видимо, мой граф вышел размять ноги и разведать обстановку.