– Карел? – я обернулась к солдату. – Почему мы так замедлились, не знаешь?
– Господин рыцарь сказал: мы двигаемся быстрее, чем надо, – ответил он. – Граница не так далеко отсюда, – а переправляться будем только ночью. Он же к утру ближе ненадолго к нам на козлы пересел, вот как раз перед тем, как ты проснулась. Ты и не заметила? Хорошая карета, даже на козлах места много. Говорили с ним обо всем: про синьору, про Мейера, про прусского короля, вот пить он только не стал, – ну так наша водка и не для благородных. Он вообще не так уж много сам говорит: больше слушает да спрашивает иногда. Такой знатный господин – и меня, простого солдата, а до того дровосека, слушает со всем уважением, представляешь? И он всегда хочет, чтобы я рассказывал про синьору… Слушай, девушка, ты не знаешь, почему он с нею все молчком да в маске, а с нами, слугами, запросто? Если вправду клятва у него, – то почему нас эта клятва не касается? Значит, дело не в клятве, а в синьоре? Почему же он не хочет, чтоб она его увидела, раз он ее так любит?
Я молча пожала плечами.
– Вот и я гадаю, – болтуну Карлу, похоже, не очень-то нужны были мои ответы. – Синьора и сама не может понять, кто он, значит сработала его затея-то. Я ей и так и сяк его описывал, – ни в какую не признает. А самой-то интересно, все расспрашивает меня о нем… Да уж, точно, у господ свои причуды. Может, ты с нею поговоришь?
– Еще чего! – я снова отхлебнула из бутылки и, решила было, спрыгнув с козел, догнать моего барина да пройтись с ним. Но тут сзади легонько постучали.
– О, вот и синьора проснулась, – разулыбался Карел. – Остановимся ненадолго, к тому ж дорога сейчас в крутую гору пойдет.
Он снова спрыгнул с козел, доверив мне вожжи, и отправился услуживать госпоже Порпорине да развлекать ее разговорами. Мой господин впереди как раз остановился и поднял вверх руку. Да я смотрю, наш солдат уже и мысли его угадывать научился!
– Не хотите ли снова прогуляться, синьора? Господин рыцарь предлагает в гору пойти пешочком, а лошадок мы поведем под уздцы, – голос Карла чуть ли не истекал медом.
– А где сам господин рыцарь? – голосок цыганочки звучал как-то удивленно.
– Да вон, извольте видеть.
Карел, видимо, показал вдаль на закутанную в серый плащ фигуру, и певунья в ответ тихонько вздохнула.
– Странно, что вы никак не можете признать его, синьора, – продолжал солдат. – Знать, его шутка очень даже удалась. Ну подумайте, неужто вы могли забыть такого красивого, доброго и веселого человека?
На слове «веселого» я усмехнулась. Да уж, вот от кого цыганочка в жизни бы не ожидала веселья! Давай болтай, Карел, мели языком. С твоими-то приметами она его не признает никогда в жизни, господину бы понравилось.
Крутую гору преодолели (я при этом вела лошадей, а Карел шел чуть поодаль, не переставая болтать с певуньей), проехали еще немного и остановились на короткую дневку в лесу. Господин рыцарь, который так и прошагал все это время впереди, снова ушел куда-то и скрылся из вида – как в воду канул. Барышня вскоре выбралась из кареты – красиво причесанная, в каком-то новом платье: Карел сказывал, их там под сидением полный сундук, знай наряжайся, покрутила головой по сторонам, не увидела господина и снова вздохнула с досадой.
– Карл! – на свой лад позвала певунья услужливого солдата, и тот сразу же бросился к ней… Ей-богу, если господин не примет его на службу, ему надо наняться лакеем к нашей синьоре! – Скажи, Карл, ты можешь передать господину рыцарю, что после пересечения границы я желаю поблагодарить его и отправиться дальше, куда мне вздумается?
Я хмыкнула, Карел, видимо, тоже слегка опешил:
– Синьора… Я никогда не осмелюсь передать господину рыцарю такие ваши слова. Он сильно огорчится.
– Но я требую, чтобы ты это сделал, мой добрый Карл! Раз он сам не желает говорить со мною, – передай ему это, а его ответ передашь мне на следующем привале.
Солдат в ответ только промолчал, а девушка принялась мерить шагами обочину тропинки, потом слегка споткнулась о древесный корень, забралась обратно в карету, хлопнув дверцей; через небольшое время выбралась назад и снова заходила…