– Я тебе это не просто так выкладываю, – говорила Магда. – В смысле, не треплюсь, а мне поручили, как твоей будущей наставнице: меня же предупредили о твоем прибытии. Здесь не всем все сразу говорят: обычно человек только спустя месяцы и годы может узнать, что тут к чему. Но тебе вот – доверяют изначально, цени это. Это уж точно заслуга нашего с тобой патрона, господина рыцаря: он человек решительный, не любит вокруг да около ходить. Так что, скорее всего, тебя натаскают по боевой подготовке, – ты же способный стрелок, это грех не использовать, – а потом будут готовить из тебя агентессу вроде меня. Вряд ли ты останешься в страже, я так думаю. Вот солдатик твой – запросто, хотя как знать… Ладно, пойдем назад, – а тропинки-то запоминай. Вооон там, гляди, – за оградой, в темноте белеет, – дом для почетных гостей с неясным статусом. Охраняемый. Ну, то есть для тех, про кого не решили, гость он или пленник, ты понимаешь? Мой дядька Матеус там и за садовника, и за повара, и за слугу. А сейчас там как раз кого-то важного привезли, охрану усилили. Так что пойдем-ка отсюда… Привет парни, – Магда раскланялась с двумя одетыми в черное молодыми бойцами, которые как раз бесшумно вышли из темноты, оценивающе посмотрели на нас и так же бесшумно исчезли.
Домик, на который показала Магда, был мне очень даже знаком: именно туда, в его ворота, входил нынче Карел, неся на руках сонную синьору Порпорину. Вот оно, значит, что: не то гостья, не то пленница, ну-ну. Я мысленно усмехнулась.
Обратно мы возвращались уже при луне через звенящий и живущий соловьиный лес. Верхушки замковых башен были видны и отсюда – аж светились от луны.
***
Ночью я долго не могла заснуть. Луна светила в окна, судьба была не очень-то ясна, завтрашняя проверка моих знаний и умений изрядно пугала: а ну как не подойду я им, и этот господин майор решит выгнать меня в шею? Наверняка при таком раскладе он не станет дожидаться возвращения господина рыцаря, и я снова окажусь с моим милым по разные стороны стен, даже не успев попрощаться…
Я и днем-то все время о нем думала, да за делами и разговорами немного отвлеклась, ночью же голова просто шла кругом. Его печальные глаза, его руки, его раны. Его пальцы, сжимающие мои. Его горькая беда – и моя вина перед ним, злая и тяжелая вина. Мы не простились и даже не окончили разговора, – может, и к лучшему, но каково ему сейчас на душе? Ох, дура… Кто тянул меня за язык? Молчала – так и молчи, будто ему с цыганочкой бед мало, меня еще не хватает… И все же… Его глаза, его руки, его плечи. Маленький шрам от удара ножом под правой ключицей: мне до слез и до одури хотелось приникнуть к нему губами, – и будь что будет… «А ничего не будет! – одергивала я себя. – Потому что ты дура. Потому что ты зло. Потому что он не твой и не для тебя, – и это самое главное, что ты должна помнить».
– Слушай, как же ты меня замучила… – поутру глаза у Магды были, наверно, еще более усталыми, чем мои. – Следующую ночь будешь ночевать в саду, так и знай. Вертишься, думаешь, светишься, шепчешь что-то… Мне аж самой всякие страсти сниться начали под утро. Ты что, не можешь без этого своего солдата ночь перетерпеть?! Тогда у меня для тебя плохие новости: вряд ли вам будет позволено пожениться раньше, чем через пару месяцев, – так что крутитесь как угодно, но чтоб не делу в ущерб, ясно?
Я молчала, глядя в пол. Щеки наверняка горели. Да, и от стыда тоже.
– Ну ладно, ты хоть покажешь мне его сегодня? – Магда, похоже, решила сменить гнев на милость. – Самой любопытно, что там за красавец такой. Кааарел… Земляк твой, да? Ты гляди: будешь мне перечить, – уведу у тебя жениха! Ладно, пошли, ведьма… Провожу. И заодно полюбуюсь, аха-хах!
Я с нею не спорила, но ее ждало небольшое разочарование: повидать Карла нам не удалось, он уже куда-то отбыл в составе своего взвода.