Готлиб вскинул вверх длинную руку. С кроны ближайшей липы спланировала маленькая красногрудая птичка, присела ему на палец, покрутилась с минуту, глядя сверху черными глазками-бусинками на троих людей на крыльце, и упорхнула на другое дерево, оставив на руке Готлиба маленькую бурую капельку. Магда прыснула, прикрыв рот кулаком, Готлиб задумчиво вытер руку о штаны и продолжил:
– И тогда я попросил госпожу малиновку найти дорогу к нашей синьоре: ведь ангелы всегда чувствуют друг друга, слышат дрожь дружеских крыльев даже за тридевять миль. И мы двинулись в путь через леса, пока не пришли в этот. Ты знаешь, мы шли целый день и еще полдня, но ночь так и не настала: солнце закатилось за край леса, а потом снова выкатилось с той же стороны. Я несколько раз хотел остановиться и отдохнуть, но малиновка не позволила мне, – а поэтому я очень устал и голоден…
– Так есть хочется, что аж переночевать негде, – тихонько проворчала Мари-Мадлен.
Готлиб удивленно покосился на нее и продолжил:
– Этот лес такой странный, вы знаете? Я никогда не думал, что в наших краях есть такие, и тем более – что они начинаются сразу за стенами крепости! Зато теперь я понимаю, откуда пришел и куда уходил наш Вельзевул… Уверен, ему есть на кого там поохотиться: маленькие разноцветные лягушки, которые поют, перепрыгивая по широким листьям, и вовсе не боятся человека, степенные мохнатые гусеницы шириной с мою ладонь, которые шагают одна за другой по стволам, отмеряя не по дюйму, а по целому локтю... А каким красивым видится солнце через эти кроны: то желтым, то зеленым, а один раз мне даже показалось, что их там целых два с разных сторон неба. Я очень жалею, что никогда раньше не путешествовал по лесам, – я много от этого потерял. Впрочем, такой неопытный путешественник обязательно бы заблудился, если бы не госпожа малиновка! О, это Божье создание знает все пути в этом мире, – и вот мы вышли к дому, в котором живет теперь синьора. Точнее – к ограде этого дома... Послушай, Мари, мне вовсе не нравится, что нашу добрую синьору, этого небесного ангела, и здесь держат в заточении! Конечно, это не каморочка в крепости и не грубая людская пища, которой потчевала ее моя матушка, да и гулять можно не по крепостному валу, а по красивому саду, достойному принцессы, – но это все же неволя! Наша добрая птичка не осмелилась перелететь через решетку, а потому я решил поискать здесь других людей. И вот – я нашел тебя, Мари, и тебя, пресветлая госпожа, – он снова склонился перед Магдой в почтительном поклоне.
Магда закатила глаза.
– Ладно, твоя взяла – заходи, – насмешливо произнесла она. – За «пресветлую госпожу» – так и быть, накормлю.
Она посторонилась, дав ему дорогу. Сияющий от радости Готлиб шагнул на порог, неловко зацепив стоящую на крылечке Магду локтем и чуть не уронив в траву. Обрадованный пес последовал за ним.
– Моя матушка, наверно, хватилась меня, – Готлиб говорил с набитым ртом, уписывая нашу нехитрую снедь. – Мне ее так жаль, но госпожа малиновка сказала, что если я останусь в крепости, – то я умру. Год, много – два, вот про такой срок она говорила. Да и до нее самой рано или поздно добрался бы Вельзевул. Она сказала мне: «Пойдем, брат, там, за лесом, есть место, где смерти нет вовсе, где мы будем жить долго-долго!» Я спросил ее: «А как же синьора?» – а она в ответ только рассмеялась: «Глупый человек, она тоже туда отправилась! Разве ты не знаешь, что Невидимые давно нашли эту дивную страну – потому-то их и не видят!» Тогда я решился. В конце концов, я всегда могу послать матери весточку. Или даже сходить навестить, – здесь же совсем недалеко-о-о.
Он широко зевнул, даже и не думая прикрыть рот ладонью. Магда, которая слушала его, подперев кулаком щеку, звонко рассмеялась, Готлиб ответил ей робкой улыбкой.
– Мари, можно я здесь прилягу? – парень неловко встал со стула (который при этом так качнулся, что еле устоял на месте), шагнул в угол и сел, привалившись к стенке и вытянув длинные ноги.
– Э нет, а ну вставай! – возмутилась Магда. – Вон, у Флоранс большая кровать, давай-давай, иди туда. Да разуйся, черт побери!.. Потом сестрица расскажет, что приютила у себя в постели кавалера семи футов ростом, аха-ха.