Я начинала все наново.
– Зарядила? Ружье на плечо! Вверх дулом на плечо, дура, впереди свои!
На третьей моей ошибке он кивнул в сторону Карла.
– Тааак… Ты же с нею вместе пришел? Вот и будешь ее напарником. Чтоб к полудню она хотя бы по порядку все делала. Там, в арсенале, где-то были сверленные пули с продетой веревкой, – вот пусть заряжает-разряжает, пока не научится, а до стрельбы допущу завтра. Если покажет все, как надо. Завтра вашему взводу ночью в патруль, чего она там делать будет, раз не умеет ни черта?.. Ааа… Ну раз из арбалета хорошо бьет, то и пусть себе.
Капрал отошел к остальному полувзводу, стреляющему по мишеням, а мы с Карлом, которого прикомандировали мне в обучающие, остались на самом краю стрельбища.
– Ну что, ведьма, это тебе не зелья варить? – Карел улыбался от уха до уха.
Я злобно фыркнула в ответ, открывая пороховую полку ружья.
К середине дня у меня что-то начало получаться, и даже довольно быстро. Заодно научилась вертеть патроны – с одной и той же просверленной пулей. От скусывания края патронов болели зубы, а во рту стоял мерзкий кисловатый вкус пороха. Я бы, может, уже попробовала показать капралу, что заряжаю ружье как надо, и пойти стрелять со всеми, – но дальше был прием пищи и недолгий отдых, а затем обучение конному бою, где надо было на скаку рубить саблями то «лозу» (воткнутую в землю нетолстую палку), то набитое чучело. На удивление, тут у меня получалось вполне неплохо: даже непростое задание срубить верхушку короткой палки, низко свесившись с седла, я проделывала не хуже, а даже и лучше многих.
К вечеру я, ожидаемо, валилась с ног, но тут пришлось заняться одним из бойцов, который все же упал с лошади, – то, что у них теперь своя лекарка, и к медикусам чуть что мотаться не обязательно, в нашу роту сообщили в первый же день. Кости в отбитой при падении руке у парня оказались целы, ничего страшного: мне показалось, что солдатик в этом и не сомневался… Может, ему просто хотелось поглядеть ближе на новую лекарку? Парень – совсем молодой, с тонкими усиками – смотрел на меня слегка сочувственно и говорил, что в платье я бы смотрелась гораздо лучше. Со злости я ответила, что и он тоже.
***
– Магда, у тебя есть колечко? Ну, запасное, тебе не нужное, – спросила я вечером.
– Есть-то есть, только ты глянь на мою руку и на свою, – Мари-Мадлен вытянула вперед правую руку и сделала красивый жест тонкой изящной кистью. – Ты большая, мои колечки на тебя не налезут. А вообще зачем тебе?
– Господин майор сказал, в самом начале. Мол, если хочешь, чтоб никто на тебя видов не имел, – носи колечко на безымянном пальце. Все будут считать, что кому-то обещалась.
– О Господи, как сложно… – Магда закатила глаза. – А просто словами что, никак не отболтаться? Вот знаешь, я б на твоем месте не носила никаких колечек и вообще смотрела по сторонам. Господин Охотник – дело безнадежное, ты же сама понимаешь.
– Понимаю, – я вздохнула. – Но уж этих-то мне точно даром не надо.
– Ну и глупо, – Магда пожала плечами. – Ты посмотри лучше на своего рыжего солдата. Как по мне, – просто мечта, а не парень. Сильный, высокий, лицо такое открытое… Да одна улыбка чего стоит! Ты знаешь, он очень-очень добрый, – это первое, что в нем видно. И честный, и не дурак. И ты ему совершенно точно нравишься, ну и вообще, – вы с ним два сапога пара: земляки, да и похожи. Я серьезно: тебе с ним точно будет хорошо. А главное – надежно.
– Раз такой хороший, – то и забирай себе, дарю с удовольствием, – фыркнула я.
– Нет уж, тебе оставлю, – ехидно ответила Магда. – Ты ведь еще передумаешь. Да и вообще: если я с кем и свяжусь надолго, – то, наверно, это будет какой-нибудь полный дурак. Чтобы в рот мне смотрел и перечить не смел, так-то!.. Слушай, а колечко-то у меня для тебя найдется. Сейчас, погоди.
Она выдвинула один из ящиков комода, достала холщовый мешочек, вытрясла из него на стол небольшую горку разных блестящих побрякушек и придвинула ко мне одну из них.
– Вот, держи. Мужское, правда, но зато, можно считать, трофейное.
Кольцо было золотым и прямо-таки кричало о том, что оно стоит безумных денег: широкий ободок с выгравированными причудливыми узорами, камни – не один большой, а множество маленьких, искусно вделанных прямо в толщу золота.