- Шотакое? - прогнусавил он.
- Идол? - спросил Быня.
- Кутьма я, - открестился мужичок.
Быня подумал и приставил к распухшему носу Кутьмы кончик черенка.
- Куда идола дел, голубчик? - звонким голоском поинтересовалась лопата.
Возница скосил глаза на говорящий инструмент и жалобно заныл.
- Помычи мне тут! - пригрозила лопата. - Последний раз спрашиваю, где идол?
- Не знаю. Меня Гуфель усыпляет, чтобы я не видел куда едем, - залебезил мужичок.
- Подробнее!
- Да не знаю я, - скулил Кутьма. - Он колдун и помощник другого колдуна. В полдень усыпил, ночью я тут проснулся.
- А сам он где?
- Наверху спит.
- Ясно. Быня, идём обратно.
Детина снова прошествовал через зал, мимо бросившихся врассыпную, не успевших улизнуть за время его отсутствия, людей. В одной руке зажата лопата, во второй болтался Кутьма. Тот тихонько приговаривал, впрочем, не надеясь на то, что его послушают:
- Я сам могу идти. Я могу идти сам...
Они поднялись на второй этаж по скрипучим ступеням, возница указал нужную комнату. Большинство посетителей ночевали вповалку внизу, колдун же отдыхал в отдельной спальне.
Минуту Быня переводил взгляд с лопаты на Кутьму и обратно - руки заняты, открыть дверь нечем. И тогда Быня пнул дверь ногой. Обычно двери у него проваливались внутрь, реже пролетали часть пути, но эта стоймя влетела в комнату, грохнув о противоположенную стену. Раздался вскрик, звон стекла, и дверь плавно упала на пол, явив разбитое окно и башмаки на полу.
Комната была небольшая, половину её занимало ложе со скомканным одеялом, справа на стуле осталась остроконечная шляпа. Быня вошёл в комнату и выглянул в окно. Внизу лежало скрюченное тело колдуна. Парень было примерился своей ступнёй к ставшим бесхозным башмакам, но только досадливо крякнул - нелегко найти обувь на такие лапищи. Шляпа тоже никуда не годилась, но под ней обнаружилась тощая котомка. Быня половчее взял возницу за шиворот, а второй рукой попытался удержать лопату вместе с сумой.
Кутьма тут же извернулся, послышался треск материи, и, оставив ворот рубахи в кулаке у Быни, возница бросился бежать.
- Стоять! - завопила Фифа.
Тот услышал и припустил быстрее. Но далеко убежать ему было не суждено. Мужичок так торопился, что споткнулся на лестнице, кубарем скатился вниз и свернул себе шею.
- М-да. Следствие принимает неожиданный оборот, подозреваемые мрут как мухи, - негромко заметила дриадочка, когда они спустились вниз. - Прямо эпидемия.
Хозяин заведения в ужасе рассматривал мёртвое тело.
- Что это? Как это? Это ты его? - спросил он Быню.
- Нет. Сам.
- А его товарищ?
- В окно выпал.
- Тоже сам?
- Да. Пальцем не тронул. Эпидемия, - многозначительно произнёс Быня и ушёл, никем не остановленный.
Они осмотрели труп колдуна, но ничего интересного не нашли. Только амулет забрали, да заодно конфисковали осиротевших лошадей с телегой. В ней Фифа обнаружила несколько свежих листьев и маленьких веточек. Дриадочка их тщательно исследовала и сделала вывод:
- Вчера они заезжали в лес. А подходящий лес поблизости только один, до других не успели бы добраться. Мы тоже мимо него прошли. Так что нам туда, будем искать, где они проехали.
В котомке колдуна, помимо личных вещей и пары монет, лежал журнал сборщика податей, с пометками о расположении окрестных деревенских капищ и надписью на обложке "Архив".
Не выспавшийся Быня дремал, сидя в телеге с поводьями на коленях, Фифа щебетала, лошади шли сами. Шли уверенно, по привычному для них маршруту и к полудню добрались до леса, свернув на еле приметную дорожку. Парень уже храпел, Фифа вылезла из черенка и, любуясь деревьями, поедала мёд из горшочка, слизывая лакомство с пальцев. Других дриад рядом не ощущалось, что странно, ведь зелень радовала глаз. Они ехали по лесной дороге всё глубже в чащу, лес становился гуще, ветки над головами создавали зелёный полумрак, пахло сырой древесиной и прелыми листьями.
Стоящий у дороги мёртвый ствол дерева заскрипел, зашевелился, открыл алые глаза и толстым суком перегородил путь.
- Пропуск! - прохрипело дерево, невпопад открывая рот-дупло.
- Ой-о, - вскрикнула Фифа и, выронив горшочек, спряталась в лопату.
Быня заливисто всхрапнул.
- И этот спит, всегда кто-то спит, - ворчало дерево, обшаривая голыми ветками одежду человека, пока не нащупало амулет колдуна. - Вот же он. Нет, чтобы сразу предъявить, лентяй теплосочный. Проезжайте.
Лошади двинулись дальше и скоро вывезли телегу на опушку, а дриадочка растолкала компаньона.
- Смотри, что это там? - прошептала она, указывая вперёд.
На поляне, в окружении сплошного частокола идолов, стоял четырёхгранный каменный столб, высотой аршинов двадцать. На нём синим пламенем горели крупные руны. Что происходит на уровне человеческого роста, видно не было - загораживал забор, а вокруг столба кружило с десяток демонов. Их влекло ураганным ветром вместе с массой листьев, песка и мусора, закручивая по спирали к центру ветроворота. Ветер должен был завывать, но его не было слышно, доносилось только какое-то невнятное бормотание. Те демоны, что достигали центра, врезались и размазывались по столбу, окропляя его своей кровью, и она, вперемешку с ошмётками тел, стекала вниз, шипя на горячих рунах.
- Ладно, - нахмурился Быня и, спрыгнув с телеги, с лопатой наперевес пошёл вперёд. Дриадочка юркнула в черенок.
Бормотание стало громче - надтреснутый голос вещал:
- О великий Барм Аглот, в девичестве Бранда Шмыг, возраст тридцать семь эонов, зарегистрированный по адресу гора Тьхумоттть... Тьхумоттать... Тьфу. Кому это надо? Заклинаю тебя именами ста двадцати восьми богов, божков, прибожников, подбожественников и убожеств, чьи идолы взирают на тебя в скорби, печали, прострации, угнетённом состоянии, нужное подчеркнуть... Какой кретин это писал?
Быня подошёл к забору из кумиров. Они были обращены к нему спиной, но он знал своего Ба-Бу со всех сторон и двинулся в обход, высматривая знакомые сучки, пока голос перечислял сто двадцать восемь божественных имён.
- Вот он, - прошептал детина и начал копать.
- Гень-Ди, Ксес, Зоолот, Каратос, Шерриф, Жорбо, Похот, - занудствовал голос.
Быня копал быстро. Посчитав яму достаточной, он потянул идола на себя, преодолевая невесть откуда взявшееся сопротивление, будто тот был привязан невидимыми нитями к соседям. В образовавшуюся щель стало видно спину чародея, стоящего за небольшой кафедрой. На ней лежал раскрытый фолиант. Колдун был одет в красно-чёрную мантию и высокую, остроконечную шляпу с широкими полями.
Последний демон, пролетая мимо, заорал:
- Повелитель! У тебя Ба-Бу воруют!
- Чего только не придумают, лишь бы в жертву себя не приносить, - проворчал в ответ чародей, не соизволив оторваться от книги. А когда внимательного демона размазало по столбу, посетовал: - Ну что за брат у меня такой неугомонный? Всех демонов из-за него извёл.