Горечь сквозила в голосе адмирала, ибо он видел, что один из его друзей вершит неправое дело.
- Я присягал курфюрсту, - довольно запальчиво отвечал Жан де Рюйтер, и считаю себя связанным этой клятвой точно так же, как и вы - вашей.
- Нет, друг мой, тут вы заблуждаетесь, - парировал Карфангер, - вы добровольно пошли служить к чужому господину. Я же служу городу, в котором жили и умерли мои предки. Это не одно и то же.
- Я подумаю над вашими словами, господин адмирал, - медленно проговорил Жан де Рюйтер, глядя в глаза Карфангеру, - быть может мне удастся найти лучший курс для моего корабля.
С этими словами он простился и поспешил к фалрепу. Прогремели залпы прощального салюта - некоторое время Карфангер молча смотрел вслед уходящим бранденбургским кораблям, затем встрепенулся и приказал брасопить реи. "Леопольд Первый" продолжил свой путь в родной порт.
Через пять дней они прибыли в Гамбург. Так закончилось десятое по счету плавание адмирала Берента Карфангера на конвойном фрегате "Леопольд Первый".
Несколько недель покоя и отдыха в кругу родных и друзей пролетели незаметно. Наступало время новой навигации. Ян Янсен, Юрген Тамм и Венцель фон Стурза давно ушли на "Дельфине" к берегам Нового Света. "Леопольд Первый" тем временем поставили на ремонт.
ГЛАВА ПЯТИДЕСЯТАЯ
Бури и волны жестоко потрепали "Дельфин". Грот-стеньгу переломило и вышвырнуло за борт, вскоре сломалась и фок-мачта. Палуба флейта выглядела так, словно па ней недавно разыгралась абордажная схватка. Все эти напасти приключились на обратном пути из Бразилии, в нескольких милях от Азорских островов. Когда шторм наконец стих, и только мертвая зыбь раскачивала израненный флейт, команда бросилась чинить поврежденный рангоут, такелаж и палубные надстройки. Трое друзей стали держать совет, разумно ли направляться с такими повреждениями в Бискайский залив, или лучше все же зайти в один из испанских или португальских портов. Оба варианта были достаточно рискованными.
- Если мы пойдем на восток, то дня через три-четыре будем в Лиссабоне, - прикидывал Ян Янсен. - Еще через неделю сможем опять выйти в море, но уже с целым такелажем. А с ним мы быстро наверстаем упущенное время...
- ... или угодим прямо в лапы к берберийцам, - мрачно возразил Юрген Тамм, сплюнул через шканцклейдер и добавил: - К тому же такелаж "Дельфина", кстати, опять будет в том же состоянии, что и сейчас. Нет уж, спасибо!
- Так куда же все-таки поплывем, на север или на восток? - спросил Венцель фон Стурза. - Кто сегодня командует?
Дело было в том, что Ян Янсен и Юрген Тамм по уговору поочередно исполняли обязанности капитана "Дельфина", сменяясь каждые сутки в полдень.
- Венцель прав, - сказал Юрген Тамм, - нечего разводить понапрасну дебаты. Тот, кто командует кораблем, пусть и определяет курс. Ты, Ян, три часа назад заступил на вахту - тебе и решать.
- В таком случае - курс ост! - решительно провозгласил Ян Янсен и приказал брасопить грот, а заодно и поставить лисели. Венцель фон Стурза взял лютню и затянул песню на старинный мотив, слова для которой придумала команда "Дельфина":
Ян, Юрген и Венцель - ого! ахой!
Отправились морем вокруг Оркней.
Плыли из Гамбурга и по пути
Приладили черту под хвост фитиль.
На флейте "Дельфин" - ого! ахой!
Ян, Юрген и Венцель - народ лихой!
Их друг, адмирал, - человек большой:
Пять футов со шляпой - ого! ахой!
Пять каперов враз отправил на дно:
В гости к морскому царю - ого!
Такой вот у нас народ лихой!
Ян, Юрген и Венцель - ого!..
- Ахой! - раздалось сверху. - Паруса за кормой справа по борту!
Песня оборвалась на полуслове, все взоры устремились в указанном направлении. За кормой "Дельфина" маячили силуэты трех парусников, нагонявших его. Ян Янсен навел подзорную трубу.
- Пираты? - спросили в один голос фон Стурза и Тамм.
- Они самые, братья. Эй! Такелажника и парусного мастера ко мне! Быстро соорудить ещё пару парусов для фок-мачты! Живей, ребята, пошевеливайтесь!
Юрген Тамм схватил лаг-линь и песочные часы, собираясь замерить скорость судна.
- Почти шесть узлов, Ян! - крикнул он через минуту.
- А они делают все восемь, - отозвался Янсен, ткнув пальцем через плечо, - а то и больше.
- Раньше, чем часа через два, они нас не нагонят, - подытожил фон Стурза, - за это время успеем что-нибудь придумать.
Не прошло и часа, как дозорные высмотрели впереди по левому борту новые паруса. Это был караван гамбургских "купцов", направлявшийся домой под охраной "Герба Гамбурга". Завидев конвойный фрегат, пираты поспешили ретироваться в южном направлении. Венцель фон Стурза и Ян Янсен сели в шлюпку и отправились на борт "Герба Гамбурга". Каково же было их удивление, когда им навстречу вышел адмирал Карфангер.
Во время последнего плавания с караваном в Италию Мартин Хольстен допустил несколько грубых просчетов, приведших к убыткам в несколько тысяч талеров. Коммерц-депутация подала на него жалобу в совет и потребовала эти убытки возместить. До окончательного выяснения обстоятельства дела Мартина Хольстен отстранили от командования фрегатом, а поскольку "Леопольд Первый" по-прежнему стоял на ремонте, капитаном "Герба Гамбурга" назначили Карфангера.
- Однако команда осталась прежней, не так ли? - спросил Ян Янсен.
- Да, почти. Так пожелало адмиралтейство. Несколько офицеров Хольстен - казначей, лейтенант и старший штурман - должны выступить в качестве свидетелей по его делу, и мне позволили взять вместо них моих людей.
- Довольны ли вы командой? - поинтересовался Венцель фон Стурза.
- Дела идут гораздо лучше, чем я мог предположить, - отвечал Карфангер, прекрасно понимавший, к чему клонит его друг. - Всего несколько строптивцев наберется.
Последние слова адмирала подтвердил и Михель Шредер. Из всех недовольных особенно усердствовал боцман Михель Зиверс, его открыто враждебное отношение к Карфангеру уже не раз приводило к конфликтам.
- Подспудный гнев тлеет долго, - сказал Янсен. - Глядите за ним в оба, а не то он подстроит вам какую-нибудь пакость, за которую потом придется держать ответ в Гамбурге.
Пора было расставаться. Ян Янсен успел ещё переброситься несколькими словами со старшим сыном Карфангера, впервые отправившимся в плавание вместе с отцом, и отбыл на свой корабль. Венцель фон Стурза остался на "Гербе Гамбурга".