С ожидавшим его на улице человеком Павел Семенович направился в отделение милиции. Дежурный сообщил, что Кутьков не приходил.
Киреев молча ходил по кабинету, не зная, что предпринять. Сбежать преступник не мог. Или Кутьков опять прошляпил?.. В нем нарастала ярость.
Наконец сержант явился. Киреев накинулся на него:
— Где преступник?
— Сейчас... — Он с трудом отдышался, видимо, бежал всю дорогу. — Я, как вы приказали, установил наблюдение за домом. Чтоб не очень бросалось в глаза, другого отослал. Вскоре туда прошел пожилой мужчина, видимо, приезжий, потому что он нес с собой небольшой чемоданчик.
— Дальше.
— Когда стемнело, они вышли вдвоем. Я последовал за ними. Думал, что, как вы говорили, направятся на вокзал, но они свернули на шоссейную дорогу. Тут я заметил, что не я один за ними наблюдаю...
— А кто еще?
— Погодите... Только они остановили проезжавший грузовик и незнакомый мужчина стал разговаривать с шофером, из темноты вышли двое. Они усадили их в кузов машины и велели шоферу поворачивать обратно.
— А вы почему стояли?
— Это наши товарищи из государственной безопасности.
— Вот как...
— Ну, я понял, что мне делать нечего, и вот явился.
Дело приняло несколько неожиданный оборот.
На следующее утро вместе с Лукиным Киреев отправился в комитет государственной безопасности. Принял их черноглазый, похожий на грузина подполковник. В кабинете был еще молодой человек в сером костюме. Он окликнул Павла Семеновича.
— Привет... И вы, оказывается, здесь.
Киреев обрадовался встрече с волгоградским знакомым. Рассказал, что привело его сюда.
Подполковник вскочил:
— Это точно, что комсомолку Попову убил Блохин?
— Да, — твердо ответил следователь. — Я могу это доказать.
— Мотивы убийства?
— Пока только предположения. В вещах убитой найдена записка от Блохина. Там есть строчки, которые наводят на размышления. Блохин умоляет девушку ничего не предпринимать до их встречи... Эта встреча состоялась 17 марта. В этот же вечер Попова была убита.
— 17 марта, — повторил хозяин кабинета. Его длинные, как у пианиста, пальцы торопливо стали перевертывать, только в обратном порядке, листки настольного календаря, пока не остановились на этой дате. — Правильно... 17 марта. Вот тут у меня записано: «На 15 часов заказать пропуск Поповой». Но она не пришла.
— По всей вероятности, сыграла роль записка Блохина, которую она получила накануне. Видимо, Поповой стало кое-что известно о нем, а может, он сам проговорился...
— Он пытался ее завербовать.
Это уверенно проговорил волгоградский знакомый Киреева.
— Но почему Блохина раньше не задержали? — спросил Киреев.
— Потому, что только вчера, после визита давно ожидаемого гостя, стало известно подлинное лицо Блохина.
Молодой чекист брезгливо поморщился:
— Правда, о Блохине еще предстоит многое уточнить... Пока только известно, что он — сын оголтелого бендеровца, выросший за рубежом. Несколько лет назад был переброшен к нам. Два года ему дали на то, чтобы он акклиматизировался, и он себя вел тише воды и ниже травы... А потом перед ним поставили задачу создать антисоветскую молодежную организацию. Первая попытка чуть не кончилась для него провалом. К сожалению, ошибка наших товарищей дала ему возможность остаться неизвестным... С Украины он перебрался сюда. И снова попытка... Удивляет все-таки, почему Попова тогда не пришла.
— Она была влюблена в Блохина, — объяснил Киреев, — и, получив от него записку, видимо, решила сначала с ним встретиться, поговорить.
— Тогда понятно... Можно даже предположить большее... Зная из газет, что честное признание подчас снимает вину за прошлое, Попова надеялась, что она заставит его самого явиться в органы безопасности и все о себе рассказать.
— Вместо этого ее ожидала ловушка... Блохин уговорил Валентину зайти на вокзал, купить там ему папирос, а затем встретиться в лесу... Там с беззащитной девушкой он зверски расправился. Это я могу доказать, как дважды два четыре.
— Спасибо, вы нам хорошо помогли.
Киреев пожал протянутую руку, но на его лице подполковник не прочитал чувства удовлетворения завершенным делом. Киреев сосредоточенно смотрел куда-то мимо него, сдвинув к переносице брови. В голове его настойчиво билась мысль: «Да, преступление раскрыли, но преступление совершено. А надо работать так, чтобы предупреждать преступление...»
— Вы, кажется, чем-то недовольны? — спросил подполковник.