Молодой водитель понимающе кивнул головой.
— Вы уж не обессудьте, живу холостяком, — проговорил Псурцев, пока они проходили длинный двор.
— А семья что не приехала?
— Жена одна... Ей еще два года учиться... Вот жду на каникулы.
Он провел следователя в большую светлую комнату, где стояли клеенчатый диван, железная койка, покрытая грубошерстным солдатским одеялом, облезлый, видимо, казенный стол, несколько стульев с круглыми матерчатыми сиденьями и новенькая самодельная этажерка, доверху заставленная книгами.
— Вы моего заместителя знаете? — спросил Псурцев.
— Дмитрия Кузьмича?.. Как его ребята?
— Живы-здоровы... Мы живем вместе. Ему три комнаты дали.
— Это хорошо. Его в управлении называют «мать-героиня».
Георгий Андреевич рассмеялся.
— Славный он... И ребята хорошие.
В дверь постучали.
— Вот он, легок на помине... Входи, Дмитрий Кузьмич.
В дверь протиснулся грузный мужчина лет тридцати пяти. На полном добродушном лице сияла улыбка.
— Павлу Семеновичу мое почтение. С приездом, — протягивая руку, пробасил вошедший.
— Спасибо, Дмитрий Кузьмич, очень рад тебя видеть, — сердечно приветствовал его Киреев. — Как здоровье?
— Грешно жаловаться... Ну что, Георгий Андреевич, гость, небось, проголодался с дороги. Сначала закусим?
— Знаю я твои «закусим», — усмехнулся Павел Семенович. — Вы лучше толком мне расскажите, что у вас тут за чертовщина происходит?
— Вот, вот, правильно говоришь, — подхватил Дмитрий Кузьмич. — Именно чертовщина. Сколько работаю, никогда подобного не случалось. Ну что там с псом?
— То же самое, подох от потери крови и никаких следов ранения. Вот Павел Семенович сам убедился.
— Да, все довольно непонятно, — подтвердил Киреев.
— Ты скажи на милость, прямо напасть какая-то!
Все трое уселись за стол.
— Мы тут думали-гадали — ничего понять не можем. Дмитрий Кузьмич на хутор выезжал.
— Ну и что? — живо обернулся Киреев.
— А ничего, — сокрушенно ответил заместитель. — С чем приехал, с тем и уехал. И зря мы голову ломаем. А что милиция сделает, если болезнь напала.
Гость вопросительно посмотрел на Псурцева.
— Наши врачи утверждают, что нет. И потом, почему только в Заозерном?
— Проклятое место... Там у озера гитлеровцы лагерь смерти когда-то устроили. Сколько наших расстреляли... А трупы — в озеро. Вот оттуда и микробы пошли.
— Через двадцать лет? — иронически заметил Псурцев. — Это старухи говорят, что выходят из могилы мертвецы.
— Точно — болезнь, — упрямо повторил Дмитрий Кузьмич.
— Будет вам, — поморщился начальник милиции. — А места там исключительные... Леса и озера. Я, когда впервые побывал там, невольно вспомнил Мельникова-Печерского.
— И божьих людей хватает, — добавил заместитель.
— Это что еще за божьи люди?
— Да сектанты различные... Вот они уж обрадовались... По всем углам шепчутся: страсти господни... Как стемнеет, люди на улицу боятся выйти.
— В этом все дело, — вздохнул Псурцев. — Приезжал ко мне председатель колхоза... С Заозерного несколько семей выехало. Райком требует принять срочные меры. А какие? Мы служебную собаку привозили из соседнего района.
— Привозили? — переспросил Киреев.
— Когда с теленком случилось... Отличный пес.
— Можно сказать, знаменитый пес, — подхватил Дмитрий Кузьмич. — Преступники его как огня боятся, любой след легко берет... А тут потыкался, покружился на одном месте, с тем и увезли.
— В том-то и дело, что и следов никаких нет. Павел Семенович сам в этом сегодня убедился.
— Да, — согласился следователь. — Все-таки, по-моему, следует взяться за сторожа.
— А чего с ним толковать, если дрыхнул он без задних ног.
Киреев рассмеялся.
— Это понятно, на то он и сторож... Но неужели боли не почувствовал?
— Уверяет, что нет. Туман, говорит, на меня снизошел, как в пропасть провалился.
— А не темнит он?
— Не думаю, чтобы что-то скрывал. Да и для чего ему?
— Возможно, боится, что правление колхоза его накажет за сон на посту.
— Черта лысого он боится... Под семьдесят ему. На пенсию, говорит, уйду. А в колхозе каждый человек на учете.
— Значит, не за что ухватиться? — сокрушенно констатировал Киреев.
— Вот у нас и возникло предложение: поезжайте в Заозерное в отпуск, под видом рыбака. Там и учитель рыбачит... Это никого не удивит... Тем более, вас никто не знает. Поживете, присмотритесь. Может быть, так удастся скорее за что-нибудь зацепиться.