Ценой огромного напряжения воли он вскочил, босиком выскочил наружу.
Равнодушно светила поднявшаяся на небосклоне луна. Двор был хорошо освещен. Но Киреев никого не увидел. Он обежал кругом хаты, выскочил на улицу. Ни одной души. Только чернели обрубками немые тени.
И невольно к Павлу Семеновичу пришло сомнение: может, все это плод разыгравшегося воображения?
Неудача
Спал он плохо, часто просыпался. Поднялся с головной болью, когда в окне чуть посветлело. Торопливо одевшись, выскочил в дверь.
День обещал быть хорошим. В стеклянном, словно умытом небе — ни облачка. Воздух густой, подсиненный, с бледным румянцем над лесом. Торопливо уползали мышиные сумерки.
На влажной от росы и вечернего дождика земле Киреев без труда обнаружил легкие вмятины от своих ног. Но его заинтересовало другое: два параллельных следа под окошками и на примятой траве. Он старательно измерил их, снял отпечатки.
Когда возвратился в комнату, достал тетрадь для рисования. Туда он перенес след.
«Обувь кожаная, на низком каблуке, — уверенно решил он, — подошва на левом ботинке стоптана, носки широкие, полукруглые. Размер не меньше сорок второго — сорок третьего».
Потом по памяти восстановил увиденное в окне лицо.
Удовлетворенный, Павел Семенович спрятал тетрадь в рюкзак.
Губина еще не возвратилась. Дверь в соседнюю комнату была полуоткрыта, и пышная кровать с ворохом подушек не измята.
Но хозяйка оказалась заботливой. На столе возвышалась крынка с молоком, а рядом лежал хлеб.
Есть не хотелось. Захватив удочки и банку с червями, Киреев направился к озеру.
Несмотря на ранний час, хутор уже проснулся. Ставни распахнуты, пламенели стекла окон. Скрипели длинные шеи колодцев, словно на утренней зарядке, то вытягиваясь, то приседая. На ферме мычали коровы, глуховатый говор трактора доносился издалека.
Лес встретил Киреева сумрачной прохладой. Бусинки росы слетали с листьев. Шагая напрямик, он неожиданно вышел на крохотную лужайку. И тут как вкопанный остановился. Под разбитым дуплом векового дуба пластами чернела влажная земля. Киреев медленно обошел вокруг, увидел то, что искал. Знакомые следы... Они отчетливо виднелись на разрыхленной почве.
Настроение у Павла Семеновича поднялось. Все-таки приятнее иметь дело с живым человеком, чем с потусторонним оборотнем. А следы во дворе и здесь убедительно свидетельствовали о земном происхождении их владельца. Наверное, и назвать его не будет особенно трудно. Правда, имеет ли отношение он к кровавым событиям на ферме — покажет будущее.
Весело насвистывая, Павел Семенович вышел к озеру. Оно было действительно необычайно красивым. Огромная хрустальная чаша обрамлялась живописным орнаментом могучих деревьев. Гладь стояла такая, что хотелось надеть коньки.
Слева от Киреева берег далеко выступал вперед, образуя цветущий мысок, поросший лесом. Там среди деревьев поднимался к небу голубоватый дымок костра.
Павел Семенович подумал об учителе.
— Неплохо устроился.
Появилось желание пройти туда, поговорить о клеве и попутно познакомиться. Но, подумав, решил, что сделает это после встречи с участковым.
Есть люди, которые обожают рыбную ловлю. Киреев не принадлежал к их числу. Часами сидеть с удочкой на берегу казалось ему нудным и никчемным занятием. Да и не хватало терпения.
Но что поделаешь: назвался груздем, полезай в кузов. Он с трудом размотал леску, дважды отрывая крючок от штанины брюк. Однако самое неприятное было впереди. Его мутило от одного вида извивающегося червя. А тут еще надо взять его в руки и постараться надеть на крючок.
Честно говоря, Киреев не особенно был уверен, что ему удастся поймать хотя бы одну дохлую рыбешку.
Но случилась неожиданное. Только он забросил леску, как розовый поплавок затанцевал, задергался, как юла, а затем скрылся под водой. Киреев торопливо дернул удилище, перебросил за голову. В воздухе промелькнула серебристая рыбка и шлепнулась на траву.
И тут его охватил азарт. Павел Семенович бросился за ней. Пестренький окунек трепыхался на земле. Ползая на четвереньках, незадачливый рыбак никак не мог схватить свою добычу.
Говорят, почин дороже денег. Часа через два Киреев собрался домой, гордо неся на кукане полтора десятка окуней и плотвы.
Солнце косило, и жары еще не чувствовалось. По дороге созрела мысль. У фермы он остановил подводу. Бородатый, в годах, возчик с любопытством взглянул на рыбака, вежливо ответил на приветствие, охотно объяснил, как пройти к дому Терентия Ивановича Титоренко.